Читать «Сало Флор. Горький чешский шоколад» онлайн - страница 11

Это похоже на протокол допроса. Тот же самый стиль. Батуринский пообещал «немного смягчить» флоровскую самооценку, но это у него, к сожалению, не совсем получилось.

Через год вышла ещё одна книга — «Сквозь призму полувека», составленная второй женой Флора, Татьяной Ильиной (потом — Флор-Есениной), и Владимиром Дворковичем. Её ждали (в ту пору не могли не ждать) любители шахмат, надеявшиеся, что она будет хоть в какой-то мере автобиографической, что здесь должен появиться незнакомый Флор, говорящий «о времени и о себе». Но — нет: сюда вошли эссе, статьи и очерки Сало Михайловича, опубликованные в разное время и в разных журналах и газетах. Ничего нового! Автор предисловия к этой книге — писатель Юрий Нагибин, чьё перо, в отличие от батуринского, куда сердечнее и художественнее. Однако, как ни странно, это предисловие ещё больше подчеркнуло отсутствие здесь флоров-ских будней, протекавших в Стране Советов: ни одно из «мильона терзаний», мучивших Флора, так и не воплотилось в его слове!

Нагибин настаивает на том, что Флор прожил в Советском Союзе долгую и вполне счастливую жизнь. Уместно вспомнить афоризм Тартаковера по поводу того, что всегда лучше жертвовать фигуры... партнёра. Подумаешь, жалко ли! А ещё Тартаковер говорил, что нежелательная, обидная ничья случается не только в результате одного слабого хода, но и по причине повторения трёх ходов. Нагибин в этом случае был согласен на «ничью», на соблазн повторения официальных штампов. Он далеко не оригинален, он шёл вослед за многими знатоками-специалистами. Ну, например, за Котовым и за Юдовичем, которые проинтервьюировали бывшего чеха и привели в солидной книге «Советская шахматная школа» его слова, поющие гимн новому Отечеству, обществу победившего социализма, государству, поддерживающему шахматное движение (что не может не восприниматься «как чудо» и не производить «громадное впечатление»). Нагибин пишет о Флоре лихо, с каждым словом набирая темп.

Но и тут вновь хорош Тартаковер: «Иной конь не скачет, а хромает».

«Лирика», эмоциональность умелого Нагибина в состоянии сбить с толку читателя: он говорит, что ушедший от нас Флор «подписывал свои материалы, когда они шли в периодике, но не мог подписать последней страницы без него возникшей рукописи. Разумеется, сборник посвящён шахматам и шахматистам, он однотемен, но цельности только этим не создашь. Словно опавшую листву осени, воедино собрали писания самых разных лет, относящиеся к разным периодам шахматной жизни мира, очень разным шахматистам; нет тут и жанровой цельности: вполне завершённые сюжеты соседствуют с эскизами, психологические этюды — с газетными репортажами о давно отгремевших шахматных битвах, воспоминания — с размышлениями о тайнах капризной богини Каиссы. И всё же перед нами — книга, ибо всё разнообразие имеет прочную связь с очаровательной и на редкость цельной личностью автора, отчётливо встающей с легко, словно без усилий написанных страниц. Является ли это плодом сознательного, неощутимого со стороны отбора или просто так уж получилось, не берусь судить, но чудо состоялось, и разговор пойдёт о книге гроссмейстера Сало Флора, а не о посмертном сборнике».