Читать «Роман о семи мудрецах» онлайн - страница 11

роль подчиненную; в них широко использован интернациональный фольклорный фонд, особенно сказки и басни о животных. Если основной «интерес» сосредоточен в повести вокруг воспитания мудрого правителя, то основной конфликт связан с противоборством советников Вирд-хана, ставшего царем после смерти отца, и любимой жены Вирд-хана, стремящейся ограничить влияние везиров на мужа. Коварной женщине удается убедить царя в том, что советы везиров корыстны и лживы, и по поспешному приказу Вирд-хана всех их, включая и его учителя Шимаса, подвергают казни. Позже Вирд-хан раскаивается, отдаляет от себя жену и делает сына Шимаса своим везиром. Моральный вывод «Джалиада и Вирд-хана» очевиден: главное зло заключается в чрезмерной любви к женщинам, чего образцовый правитель должен всячески избегать. Итак, эта, как полагают, достаточно древняя повесть связана с «историей семи мудрецов» лишь частично. Ее нельзя отнести к числу произведений с «отсрочивающей рамкой». Вместе с тем в ней присутствует мотив женского коварства, а сюжет также строится на чередовании состязательных рассказов-притч мудрецов и царицы. Но, что очень существенно, в повести отсутствует мотив «оклеветанного мачехой царевича». «Семь везиров» из «Тысячи и одной ночи» связаны с этой повестью лишь поучительными притчами об опрометчивых поступках и о чрезмерном доверии к женщинам. Т. Нёльдеке верно подметил, что вставные новеллы «Семи везиров» первоначально членились на две совершенно самостоятельные серии и первая была посвящена как раз теме опрометчивости 34, но затем возобладала вторая тема. Полагают (например, М. Гер- хардт 35), что композиционная схема в «Семи везирах» реализована не очень удачно, так как вставные новеллы часто не соответствуют своим дидактическим задачам (например, одна из историй, рассказываемая везирами, осуждает аморальность скорее мужчин, чем 34 См.: Nöldeke Th. Sindbad oder die Sieben Weisen Meister, c. 522—523. 35 См.: Герхардт M. Искусство повествования, с. 359—360.

женщин). Но следует учесть, что перед нами результат длительной эволюции сюжета, что явно произошло совмещение двух магистральных тем: воспитания мудрого правителя и осуждения женского любострастия и коварства. Первая тема основательно разработана в персидских версиях сюжета, т. е. в «Большом Синдбаде». Персидские версии «истории семи мудрецов» («Книга Синдбада») многочисленны и разнохарактерны. Прототип версии, как уже говорилось, не сохранился. Не сохранились и его некоторые ранние обработки. Пожалуй, наиболее огорчительна утрата поэмы великого персидско-таджикского поэта Рудаки. Как известно, многие его произведения, особенно в жанре большой многоплановой поэмы — маснави, не сохранились; мы знаем о них лишь по свидетельствам современников. К какому варианту сюжета «истории семи мудрецов» восходила поэма Рудаки, мы, естественно, не знаем, но можем предположить, что это был «Большой Синдбад». Современник Рудаки, бухарский литератор Абу-ль Фаварис Фанарузи (Кенаризи) создал в 950—951 гг. прозаическую обработку «Большого Синдбада». Спустя полтора столетия известный поэт- панегирист Азраки переложил стихами прозу Абу-ль Фавариса (эта поэма не сохранилась36). На редакции Абу-ль Фавариса основывается и знаменитая «Синдбад-наме» Мухаммада аз-Захири ас-Самарканди, созданная в 1160—1161 гг.,— блестящий образец изысканной персидско-таджикской прозы 37. Мухаммад ибн Али ибн Мухаммад ибн ал-Хасан аз-Захири ал-Катиб ас-Самарканди (таково полное имя автора «Синдбад- 36 См.: История персидской и таджикской литературы. Под ред. Я. Рипки, с. 193. 37 См.: Бертельс Е. Э. Образец таджикской художественной прозы XII века.— Краткие сообщения Института востоковедения АН СССР. Вып. IX. М., 1953, с. 37—47. Интересно отметить, что ученому удалось выявить в творческом наследии Рудаки несколько стихотворных фрагментов, перекликающихся с отдельными эпизодами книги аз-Захири. Это позволило ему предположить, что они входили в утраченную поэму Рудаки.