Читать «Растоптанные жизни» онлайн - страница 26
Любовь Леонтьевна Бершадская
Так мы пели, сопротивлялись генералам, как могли, и пытались доказать им, что у нас тоже есть свои права.
В лагере с нами содержался заключённый испанец Хулиан Фустер. Фустер был очень талантливый хирург; самые рискованные операции он делал легко и быстро даже в условиях лагеря, где не было самых необходимых хирургических инструментов.
Разумеется, во время забастовки этот обаятельный, жизнерадостный человек всё время лечил тех раненых, кто остался в живых после расстрелов.
Однажды, во время наших переговоров с генералами, к нам вошёл мрачный Фустер в своём белом халате, а за ним два санитара внесли на косилках покрытого простынёй только что умершего от пулевых ран лагерника. Носилки поставили на пол, сняли простыню, и Фустер молча показал присутствующим следы пуль на животе убитого. Генералы стояли бледные и молча смотрели, не зная, как реагировать.
Убитый оказался глубоко верующим украинцем, и впервые в истории лагерей, во время забастовки в посёлке Кингир, 13 500 заключённых похоронили своего собрата по-человечески. Был исполнен весь обряд захоронения, покойного отпевали, и всё это чекисты слушали, затаив смертельную злобу на нас. Ведь по обычаям чекистов, когда заключённый умирал, ему привязывали бирку к ноге и тащили Бог знает куда, где уже никто никогда не мог его отыскать.
Забастовка продолжалась.
Генералы зверели с каждым днём, но заключённые твёрдо стояли на своём — требовали представителя ЦК.
Такое положение длилось сорок дней.
26 июня, в четыре часа утра, мы услышали по радио: «Внимание, применяем огонь».
Вслед за этими словами в лагерь стремительно ворвались три пожарные машины и из шлангов стали обливать людей кипятком.
В панике все бросились в бараки, а там, со стороны окон, стояли солдаты и пускали в бараки слезоточивые газы.
Танки
Когда заключённые, окончательно растерянные и перепуганные, метались по лагерю, ворота раскрылись — и в лагерь вошли четыре танка и направились прямо на людей и стали давить их.