Читать «Растоптанные жизни» онлайн - страница 24

В итоге женщины подобрали у забора больше ста человек раненых и столько же убитых.

Раненых женщины приносили в бараки и как могли оказывали им помощь, но многие из них через какое-то время умирали.

Всё, что только возможно было из белья, было использовано на перевязки. Запах крови наполнил все бараки. В больницу раненых не принимали, они лежали в бараках, стонали, умирали, женщины в панике бегали, просили у медсестёр помощи, весь лагерь наполнился настоящим кошмаром.

Тотчас же стихийно возникли митинги, более активные с жаром выступали и призывали к забастовке.

Какая-то группа мужчин бросилась во внутреннюю тюрьму, где в заточении находилось человек сто пятьдесят, взломали все двери и выпустили их.

Забастовка

Уже было темно, но никто не унимался, и все вместе решили устроить забастовку, вызвать из Москвы представителя ЦК: так как это был период после ареста Берия, то, ссылаясь на это, заключённые заявили, что они не желают разговаривать с МВД.

Написали немедленно два огромных плаката:

1) Смерть или свобода!

2) Требуем представителя ЦК, не желаем разговаривать с МВД!

Плакаты повесили на высоте примерно пятнадцати метров.

Чекисты по радио до хрипоты призывали нас прекратить беспорядки, но мы в ответ расставили свои пикеты у входа в лагерь и вдоль заборов. Наши пикетчики были вооружены огромными дубинами.

Из безликой до сих пор массы лагерников стихийно появилась горстка энергичных руководителей, проникнутых решимостью бороться.

Среди них был бывший полковник Советской Армии Кузнецов, немецкий инженер Юрий Кнопмус, бывший вор-рецидивист Глеб (фамилии не помню), попавший в лагерь политических как пленный из армии генерала Власова, и украинец из активных бандеровцев Миша Келлер.

Вот эти несколько человек и взяли на себя руководство забастовкой.

Прошло два дня. Начальство в лагерь не входило. Мы сами брали со складов продукты, готовили обед на кухне, женщины стали обстирывать мужчин, убирали в мужских бараках.

Среди заключённых оказался представитель графской семьи — граф Бобринский. Он быстро открыл «кафе»: бросал что-то в воду, вода шипела, и заключённые в жаркие дни с удовольствием пили этот напиток и очень смеялись, а граф Бобринский сидел в углу «кафе» с гитарой и пел старинные романсы.

Никто не знал и даже не думал о том, что нас ждёт, делали всё бессознательно, безотчётно.

Московское начальство

Внезапно в небе показались самолёты.

Узнав о случившемся, к нам летело высокое московское начальство.

Среди прилетевших москвичей был начальник Главного управления исправительно-трудовых лагерей в СССР (ГУЛаг) генерал-полковник Долгих, начальник режима всех лагерей генерал-лейтенант Бочков, два генерала юстиции Вавилов и Самсонов, а также огромная свита. К ним присоединились министр МВД Казахстана генерал-майор Губин, главный прокурор Казахстана и прочее местное начальство.

По радио нам объявили, что московское начальство желает с нами разговаривать и выяснить, что происходит.

Они позволяют себя обыскать при входе в лагерь, дабы заключённые убедились, что они без оружия.