Читать «Равеннский экзархат. Византийцы в Италии.» онлайн - страница 158

Во всех ли случаях основной побор с непосредственных производителей, как свидетельствует папирус Tjader 3, был денежным? В послевизантийское время большинство церковных арендаторов-колонов платило за аренду натурой (БК 38, 41, 44, 49, 72, 91-102, 133-136, 139-143, 157, 158). В отдельных случаях платеж производился вином (БК 49), иногда в него входили масло (БК 101, 135), яблоки (БК 158), оливки (БК 142). Однако чаще всего встречаются два типа арендной платы: 1) каждый 7-й модий зерна, каждый 10-й сноп льна или конопли, каждая 3-я амфора вина (БК 38, 95, видимо 96); 2) каждый 10-й модий зерна, каждый 10-й сноп льна или конопли, каждая 4-я амфора вина (самый распространенный тип платы, встречается 19 раз; БК 41, 72, 74, 91, 94, 96, 98-102, 133, 139-143, 157, 158). Широкое распространение таких платежей в IX-X вв. заставляет предполагать их наличие хотя бы в VII в. Прямых доказательств этого нет, но следует обратить внимание на одно сообщение Агнелла. Описывая восстание в Равенне в начале VIII в., он говорит об участии, которое приняли в нем coloni decumani. Этот термин, произведенный от слова «decern» (десять), может обозначать понятие «колоны, выплачивающие 10-ю долю». По-видимому, тот факт, что в IX-X вв. колоны вносили исключительно натуральную арендную плату, объясняется натурализацией их хозяйств в византийскую эпоху. Во время господства Византии они уже платили арендаторам натуральный чинш, но в источниках появлялась лишь та часть, которая передавалась собственнику земли в виде арендной платы после перевода ее в денежную форму. Таким образом, если в последние десятилетия VI в. (Tjader 1) основная часть ренты колонов еще оставалась денежной, то в течение византийского периода она постепенно превращалась в натуральную.

Папирус Tjader 3 дает возможность судить еще об одном важном явлении в сфере эксплуатации колонов. В нем упоминаются двое колонов, обязанных вносить полную ренту, как денежную, так и продуктовую, с двух заброшенных участков. Это — пример adjectio (эпиболе), которая, следовательно, была распространена в Италии не только на государственных, но и на церковных землях. Причину ее применения можно видеть в нехватке рабочих рук, вызванной резким сокращением численности населения основных частей Римской империи на рубеже античности и Средневековья. Вместе с тем в Византийской Италии данное явление имело свою специфику, и Равеннские папирусы позволяют сделать некоторые наблюдения на этот счет. В одном из них (Tjader 9) упомянуты fundi, приносившие в VI столетии постоянный доход в 21, 16 и 14 солидов Соответственно. В другом районе Италии (в Сицилии), по данным папируса Tjader 10-11, два fundi давали доход в 15 и 18 солидов. Эти немногочисленные сведения позволяют все же обозначить доход fundus в пределах чуть менее 15 — чуть более 20 солидов в год, а в среднем — 17-18 солидов. Если исходить из средних размеров денежной ренты коло­на, определенной выше (ок. 2,6 солидов), то оказывается, что на та­ком fundus могло быть занято 6-7 колонов — глав семейств или 12- 14 работников — мужчин и женщин. Имея в виду, что в сумму дохода участка должны были включаться натуральные ренты, следует считать, что число колонов на 1 fundus было в среднем несколько меньше. Как мы помним, обычные размеры 1 fundus в этом регионе Италии близки 100 югерам. Стоит привести некоторые сведения о количестве рабочей силы на землях Италии в античную эпоху. Колумелла считал нормальным, если хлебное поле в 200 югеров обрабатывают 8 человек. Катон обозначил необходимое для 100 югеров число виноградарей в 10 человек (не считая 6-ти работников других специальностей), Сазерна (для Цизальпинской Галлии, то есть для изучаемого региона) предполагал 1 раба на 8 югеров виноградника, то есть 12-13 человек на 100 югеров. Таким образом, количество людей, занятых на упомянутых fundi в Равеннском экзархате, было, в общем, достаточным по нормам античного времени. Дефицит рабочей силы в Италии по окончании Готской войны не был и не мог быть повсеместным и равномерным. Какой-то части римской знати удалось сохранить в целости свои поместья и даже вернуть себе, согласно Прагматической санкции, разбежавшихся колонов и рабов; другие земельные собственники оказались не в силах разыскать своих прежних работников. Полнокровные поселки — casales— соседствовали с полузаброшенными или вовсе покинутыми. Большая часть поселений готов была оставлена жителями. В таких условиях собственник земли часто испытывал соблазн применить adjectio с тем, чтобы вновь ввести в хозяйственный оборот заброшенные земельные участки за счет усиления эксплуатации оставшихся в его распоряжении производителей.