Читать «Психоэкология реальности. Русское бардо» онлайн - страница 150
Александр Александрович Бухтояров
Ниспадая из тонкого мира, энергетизированная Монада материализуется методом «обрастания» дополнительными «телами».
Микро анекдот:
Проходя Бардо неопределенностей, она захватывает «конструкт». (В случае Преображения в миру — тот же самый, который был у мага в начале его перехода) (точка 3).
В точке последней привязки (точка 4) маг избирает свою первую привязку для жизни в обыденном режиме работы сознания. Это мгновенно предопределяет распределение смыслов. Первая привязка, «вес» которой в смысловом поле равен единице, срабатывает как системообразующий фактор.
Понимается Библейское «Аз семь любовь». В сравнении с любовью будут приданы «веса» и всем другим смыслам. Будут и зло, и ненависть — но они никогда не будут главенствовать в человеке, так как для их главенства надо умереть еще раз и выйти в мир через точку «Аз еемь зло». А это невозможно. В теле света зло сохранено не может быть, ибо оно неразделенное.
Примечание
Все «черные» маги, колдуны, принесшие присягу Сатане, «работают» исключительно в под предельной зоне. Самые «упертые» могут дойти до Бардо неопределенностей. Но там и останутся с черной меткой — парусом. Кроме того, у сатанистов возникают колоссальные проблемы и со смертью. Из-за захваченности миром страхов они не способны умереть правильно. И, самое печальное для сатаниста — то, что эта неправильность понимается лишь в момент, когда изменить что-то уже нельзя.
Несущие смерть! Внимите: вы сами будете ее просить, вы будете умолять ее прийти к вам. чтобы прекратить безмерное страдание, но смерти вы не получите!
Глава 1. Гуру для мертвого
— Фрагмент в измененном состоянии сознания:
Мы вынырнули как из подо льда, когда плакальщики трижды отпраздновали свою победу. В окрестном лесу было тихо. И мы хорошо слышали, как по стволам деревьев движется весенний древесный сок. И здесь, и там — за холмами.
Природа сама и часть природы, мы были многомерны и сложны, но ни это, ни то — истинно новое в нас не мешало нам быть теми, кто мы есть. Вернее — одним, но со многим. Мы были чопорными дамами при дворе бургундского феодала, лихими пиратами в кубриках ненадежных кораблей, монахами Бон по, первохристианами и ходоками к Ленину.
Мы перебрали все — и были всеми. И это значило, что мы были людьми. Хотя еще только младенцами.
Состояние удерживалось без всякой натуги. Хотя, с позиций внешнего к нам наблюдателя, наши клетки сияли. Но видеть это могли только мы же сами.
Стал ли этот мир другим? Стали ли мы другими? Этот вопрос сразу не решался, хотя в обретенном нами видении выглядел просто. Эта простота — узнай о ней ученый из «трудовиков», нашедший себя в сложных хитросплетенных диаграмм — повергла бы его в депрессию до конца жизни. От злости, что все так просто.
Мы составили круг и коснулись друг друга руками. Миг рождения и миг расставания в данном случае совпадал и через наши сердца низринулся поток Высших Прозрений. Они не зависели от конъюнктуры, от расчета, от интереса, от жизни и от смерти. И каждое из них — было всепоглощающим, все пронизывающим, щемящим сердце и высвечивающим мир.
Это была любовь, которой никогда не было.
Это была преданность, по сравнению с которой даже собачья кажется непрочной.
Это было знание Божественного, ибо нет во Вселенной уголка, где бы ни были мы.
Мы сливали наши тела и руки в счастье, больше похожем на рыдание. Потому что теперь были обречены искать друг друга целую вечность. Мы выходили в жизнь, которая для нас. Совершенных, была в чем-то смертью. И тогда, в неверном утреннем тумане начали медленно проявляться наши физические тела. Точка «омега» уплыла в волнах поднятым нашим появлением космического океана.
В эту минуту старый ксендз, вставший ночью попить воды, остановится на полглотка: он увидел землю, на которой ярко засветилось считанное количество золотых точек. Из каждой ударили такие же золотые лучи. Он был сломлен и ошеломлен. Хотя свершилось лишь то, что и должно было свершиться.