Что мне приснится во сне моем праздном,Что померещится в тусклом быту?В мире прекрасном, таком безобразном,Жили ползком и умрем на лету.Кружатся в вальсе прилежно уроды,Катится с неба привычно звезда.Солнце не ведает века и моды.Только за тучей живет иногда.Катится резво пустая дорога,Спит колесо неподвижно в ночи,Жизнь, как и смерть, молода и двунога,Хочешь – покайся, а хочешь – молчи.Медные клены качают ветвями.Птицы щебечут, и черви немы.Что это, Господи, сдеялось с нами,Были наотмашь, а стали не мы.Бьемся навзрыд в нарисованном мире,В мире, где в клетку разлит окоем.Служим мишенями плоскими в тире,Падаем с лязгом и молча встаем.
10 августа 2009
* * *
Не трагична жизнь, статична —Гонка, полымя, вино.Жить бессмысленно привычноИ недавно, и давно.Звезды падают на крышу,О березу трется ель.Никого давно не слышуСквозь сумятицу и хмель.Тень фламандца над диваном.Краснопевцев у окна,Кость, даренная шаманом,И безделица одна —Черный крест времен Нерона,В римской саже и дыму,Что нашел во время оноРаб в разрушенном дому,В деревянном водостоке.Вечер был щемящ и тих.Нам с тобой бы эти сроки…Впрочем, хватит и своих.И пока в стекле не сухо,Влагу пей и Бога славь.Еле слышно слышит ухоВздох раба, слышней чем явь.
14 августа 2009
Из книги «Сон серебряного века»
* * *
Не беда, что не сразу доходит наш голос до века,Не беда, что уходим мы раньше, чем голос доходит,Ведь не сразу священными стали Афины, и Дельфы, и Мекка,Да и тех уже слава, как солнце, зашла или ныне заходит.И Пиндара строфа, и слова Иоанна, как лава, остыли,Усмехнется душа на наивный призыв толмача – «не убий!».Сколько раз наше тело, и душу, и память убили,А бессильных убить выручал своим оком услужливый Вий.Наши дети растерянно тычутся в землю своими губами,Но и эти сосцы истощили запасы надежды, желаний и сил,Не спасает уже ни пробитое небо, нависшее низко над нами,Ни истории миф, ни раскрытое чрево распаханных веком могил.Все морали забыты, истрачены, съедены и перешиты.И религией скоро объявят и горький Отечества дым.Наша жизнь и планета невидимо сходят с привычной орбиты.Так до наших ли детских забот – быть услышанным веком своим.
6 августа 1965
* * *
Ты видишь —Иду по земле.Суковатая палкаМне помогает в пути.Смилуйся, Боже,Она устала,Поставь ее деревом у дороги —А мне все равно идти дальше.Ты слышишь,Как сердце,Уставшее биться,Просит покоя.Смилуйся, Боже,Останови сердце —А мне все равно идти дальше.Земля —Она тоже устала вертеться.Смилуйся, Боже,Останови землю…А мне все равно идти дальше.
11 августа 1965
* * *
Алле Латынинойв час рождения дочериЮлии ЛатынинойДа простится мне боль твоя,Что глаза мои видят свет,Что руки держат перо,Что думать могу о тебе —Да простится мне это все…
16 июня 1966
4
– Разве это искусство, – спросил я однажды у дятла, —Деревья расписывать клювом упругим?– При чем тут искусство? – ответил мне дятел, —Я просто тружусь, семье добывая немного еды…– И себе, – я громко ему подсказал.Но мой собеседник, ответом своим увлеченный, меня не услышал.– …Как эти деревья, растрескав иссохшую землю, —Витийствовал дятел, —Гонят к вершинам ветвей и родившимся листьямСоки земли.А то, что рисунок моих разрушенийЗаставил тебя заподозрить, что я занимаюсь искусством, —Меня это, друг мой, наводит на мысль,Что сам ты бесценное время теряешьНа это пустое занятье.– О господи, что ты! – воскликнул я тут жеИ дятла убил,Подтвердив, что искренне был удивлен,Когда обвинили меня в занятье искусством.Теперь этот дятел, набитый трухой,Стоит, постигая всю пагубность спора во время работы.
