Читать «Поэтика мифа современные аспекты by Зенкин С.Н. (отв. ред.)» онлайн - страница 24

Такое референциально-онтологическое тождество одно- или разноименных лиц можно еще раз истолковать методами философии имени, только уже не «континентальной», а аналитической. Один из ее представителей С. Крипке определяет имя собственное как жесткий десигнатор, который «во всех возможных мирах обозначает один и тот же объект»^{37. Жесткий десигнатор указывает на неотъемлемую самотождественность объекта, сохраняемую им при варьировании любых других его атрибутов, в любых «историях», где он мог бы участвовать: в самом деле, можно представить себе, что Пушкин почему-то не написал бы «Евгения Онегина», но абсурдно воображать, чтобы Пушкин не был Пушкиным. В такой интерпретации имя - это орудие не семантики, а «прямой референ-}

ции», не опосредуемой никакими описаниями (дескрипциями); по выражению другого аналитического философа Дж. Серля, это что-то вроде «колышка, на который навешивают дескрипции»³⁸.

Любопытно, что Крипке упоминает и о таком случае, когда в некотором возможном мире языковое имя персонажа может и перемениться. Используя в качестве примера фигуру тогдашнего президента США (книга Крипке впервые вышла в 1972 г.), он замечает:

... имена собственные являются жесткими десигнаторами, так как хотя данный человек (Никсон) мог бы и не быть президентом, нельзя сказать, чтобы он мог не быть Никсоном (хотя он мог бы не зваться « Никсон »)³⁹.

Иными словами, за человеком и вообще любым единичным объектом, который может быть назван именем собственным, признается некое «чисто логическое» имя, в принципе не совпадающее ^{38 39}

с его языковым именем и заключающее в себе потенциал его референциальной идентичности. Тогда на уровне языкового выражения носителем личностного тождества служит уже не имя, а дейктиче-ское указание, выраженное определенным артиклем - the man, «данный человек»; на уровне же логической номинации у объекта есть идентичность, никак не связанная с какими-либо дескрипциями, -«данный человек» мог бы не стать президентом, не быть американцем, вообще не родиться на свет или, родившись, в силу каких-то причин получить другую фамилию, но во всех этих случаях (кроме, разумеется, случая своего полного небытия) он оставался бы идентичным, «синонимичным» себе.

Вероятно, именно с такой референциальной идентичностью, манифестирующейся в текстуальной эквивалентности языковых имен, мы сталкиваемся и в неомифологических повествованиях. В том же смысле и Лотман в «Происхождении сюжета...» сосредоточивал внимание на явлениях парадигматической эквивалентности, которые в языковой структуре повествования проецируются на его синтагматику (при двойничестве персонажей и т. д.), но на более глубоком уровне имеют место в сфере референции. Персонажи нео-мифологического сюжета могут ничем не походить на своих архаических прототипов, они могут даже носить другие имена, и тем не менее между ними сохраняется соотношение жесткой десигнации, причем в отсутствие какого-либо общего имени жесткими десигна-торами начинают служит сами персонажи как референциальные элементы дискурса.