Читать «Портулан (сборник)» онлайн - страница 88
Илья Владимирович Бояшов
Лишь повар был священной коровой. Пропустив для крепости рук пятидесятиградусной можжевеловки, свирепо орудовал он ножом и сковородами.
– Никто не понимает меня, Петрович! – жаловалась прима, с непонятно откуда бравшейся робостью приседая на краешек откидного сиденья, чтобы никоим образом не стеснять кудесника.
– А как тебя понимать? – хмурился Петрович, в два счета разделывая перед ней рыбу фугу. – Ты же дура, как моя женка! Пока в рыло тебе не заедешь, сладу с тобой никакого не будет!
И поливал провансальским маслом противни.
– Кто же решится мне в рыло съездить? – горевала Угарова.
– То-то и дело, никто! – кивал грубиян, принимаясь за тесто.
– Может, ты мне и дашь? – с надеждой взывала
– Шла бы спать, Мария Егоровна, – советовал повар, обрывая надежду, – ухажер твой заждался… Не ровен час, и заснет!
– Что мне заморыш, – пускала
– Дура и есть дура! – беспощадно обрывал Петрович начинавшийся плач. – Сама посуди, где же для тебя по стране его отыскать? Это же какому циклопу надо быть, чтоб ты к нему прислонилась!
– Выходит, в России негде?! – горевала Угарова.
Повар молча брался за соусы.
Машка тогда сникала и, слезы смахнув, отправлялась мучить «заморыша».
Впрочем, иногда вместе с профессором, девицами и пидорком-стилистом она сходилась за рюмкой. Слуги потом вспоминали: славными были те посиделки. Чумазый, словно шахтер, тепловоз гденибудь посередке Сибири временами принимался реветь настоящим медведем, отгоняя от дороги полуночную нечисть. Упираясь зорким огненным глазом в перелески и дали, машина усердно тащила весь Машкин табор на встречу с очередным городком. Бег вагонов наперегонки с луной приносил успокоение, камин принимался за бересту и полешки, Петрович выкатывал знаменитейшие свои пельмени с лососем и, как Машка его ни упрашивала, удалялся затем к себе. Когда бар расставался с заветной «Царской», расслаблялись не только филолог, но и робкие мышки, зная – «сама» точно будет в духе сегодня. Не обманывались ожидания! Махнув рукой на огуречные маски, накрутив бигуди, в раскрывающемся, несмотря на кушак, халате, появлялась Угарова, расслабившись, словно невеста после удачной свадебной ночи. И ведь первой горюнилась, кулачком подпираясь:
Следов не оставалось в те редкие минуты от прежней ее похабщины, была Машка хоть и помята, но чудо как хороша! Обнимая служанок, одаривала тут же их ассигнациями, вы гребая деньги из принесенного загодя ларца целыми пачками (вперемешку там слоились господа-доллары с довольно скромными рублями). Бросала слугам всяческие цепочки (стилист ловил парочку колец да сережек) и винилась в смертных грехах, на что все, отмахиваясь, хором растроганно восклицали:
– Да будет вам, Мария Егоровна! Все мы знаем, какой у вас характер! Уж мы не в обиде!
