Читать «Политические устремления Юлиуса Эволы» онлайн - страница 21

Кроме Новалиса, у которого Эвола позаимствовал название для своей философской ориентации, «магического идеализма», укажем Мережковского, Малларме и Рембо, особенно Рембо, ибо он сражался со всеми нормами и бескомпромиссно нес факел свободы. Мы уже говорили о футуризме и причинах, по которым Эвола покинул его круги. Еще более радикальным, а для Эволы и более важным, движением был дадаизм («Подлинный дадаизм выступает против дадаизма…»), с основателем которого, Тристаном Тцара, он был знаком лично. Дадаизм воплощал собой мировоззрение, в котором желание тотальной свободы ниспровергало все логические, этические и эстетические категории. Дадаисты говорили о «строгой необходимости без дисциплины или нравственности», о «тождестве порядка и беспорядка, Я и не-Я, утверждения и отрицания». Они заявляли, что чистую индивидуальность можно обнаружить только в состоянии безумия, и искали «концентрированную энергию, чистую, обнаженную, единственную силу, а также пустоту». Но, с другой стороны, сам Тцара говорил, что «дада – это несерьезно…» Он всюду стремился внести «идиотию». Эвола был одним из первых итальянских философов, попытавшихся описать идеи дадаистов (книга «Абстрактное искусство»). «Искусство – это эгоизм и свобода, – утверждает он и добавляет. – Я рассматриваю искусство как незаинтересованное творение, берущее начало в высшем сознании индивидуума и поэтому способное достичь трансцендентного, превзойти страсти и фиксацию на заурядном опыте, став независимым от них».

Уже здесь можно различить мысли о поиске Эволой трансцендентности, о стремлении к внутреннему «превосходству», разрыву уровней и освобождению от мира. Так как дадаизм, в конечном счете, не смог ему этого дать, Эвола порвал с ним, резко и радикально, несмотря на то, что дадаисты его признали. Он представлял на их выставках свои картины, в которых находили значительные параллели со снискавшей уважение «метафизической живописью» Джорджио де Кирико, а стихотворения Эволы печатали – наряду с сочинениями Андре Бретона, Арагона и Кокто – ведущие журналы современного искусства, такие как «Dada» и «Bleu», но после 1922 года, когда ему исполнилось двадцать четыре, Эвола не написал ни одного стихотворения и не рисовал картин более сорока лет. В этом он хотел следовать примеру Рембо.

Таким образом, становится понятно, что в духовном и философском плане он избирает курс, всецело отличный от того, коим следует большинство сегодняшних интеллектуалов, чей путь проходит от Декарта к Гегелю, Марксу, Сартру и франкфуртской школе. Курс Эволы был таков: Платон, Сенека, Спиноза, Вико, немецкий идеализм, де Бональд, де Местр (кто, подобно Монтескье, верил, что феодальный режим был самой совершенной из когда-либо существовавших на земле формой правления, и убедил в этом – посредством своих произведений – не только Эволу, но даже Генона), Доносо Кортес, Ницше, Вейнингер, Шпенглер и Михельштедтер.