Читать «Охотник за тронами» онлайн - страница 174

Семи лет она стала носить на голове золоченую деревянную корону, а дворовые девочки подымали за нею бархатный шлейф. И хотя корона была сделана из дерева, а бархат шлейфа сильно трачен молью, взгляд Олеси был как у настоящей королевы, и разговаривала она по-королевски.

Когда же Олесе — Елене сравнялось семь лет, Михаил Львович показал своей любимице диковинную персидскую игру «шахмат» и потом, выходя от брата, уставший от его стенаний, частенько расставлял фигуры на подаренной им же русской доске из рыбьего зуба, завозимого в Москву поморами с берегов полуночных морей.

Олеся морщила нос, потирала лоб и, когда проигрывала, а проигрывала она через раз, не догадываясь, что дядя Михаил нарочно ей поддается, огорченно сжимала губы и не просила — требовала:

— Еще раз, дядюшка!

Михаил Львович покорно разводил руками, сражался, как лев, и... проигрывал.

Радость Олеси была сдержанной, но в синих очах полыхали бесовские огоньки гордыни. Девочка каждый раз верила, что победила своего знаменитого дядю, коего не в игре — на бранном поле только единожды из сорока сражений побил какой-то король, да и то неправдою.

…Вечером 29 мая, накануне выступления в третий Смоленский поход, Михаил Львович выиграл у Олеси партию и больше играть не стал.

— Я больше никому не могу проигрывать, Олеся, — сказал князь с печальной серьезностью, не подходящей для разговора с ребенком. — Завтра я ухожу воевать, и даже отсюда должен выступить победителем.

Олеся вспыхнула и, резво вскочив, смешала фигуры. Но тут же, сдержав себя, по-взрослому поглядела ему в глаза и сказала:

— Ты, главное, возвращайся победителем.

Михаил Львович прослезился и, подняв девочку, поцеловал в щеку.

Когда на другой день он выезжал во челе своей армии из Кремлевских ворот, к стремени его коня кинулась синеглазая девочка, протягивая всаднику белого короля — накануне вечером он играл белыми. Михаил Львович нагнулся, поднял Олесю и, посадив девочку в седло перед собой, проехал с ней до самой Москвы-реки.

Олеся восхищенно то смотрела по сторонам на несметные толпы народа, то оглядывалась на великое войско, которое вел ее дядя сокрушать хитроныру Сигизмунда.

У въезда на мост Глинский бережно спустил племянницу на землю. Высокий мужик из дворни Глинских, стоявших в толпе, тут же подхватил паненочку на руки и посадил на плечо.

Михаил Львович оглянулся дважды и поехал дальше, надменно вскинув голову и крепко сжимая в левом кулаке победоносного белого короля…

Все это он мгновенно вспомнил, увидев Олесю. И, переведя взгляд на брата, подумал с печалью и болью: «А ведь жизнь-то прошла… А может, и я со стороны тоже такой?»

Брат Василий, седой совсем и совсем слепой, шаря трепетными перстами по лицу Михаила Львовича, всхлипывая, приговаривал:

— Аль не говорил я тебе, Мишенька: не гонись за жар-птицей, живи тихо, смиренно, не гневи Господа?

Аль не говаривал я: не о тронах королевских думай, о себе — малом, да о нас сирых — думай? Вот и добегался, в узилище ныне ввергнут по грехам твоим. Сам во тьму и в глад идеши, на муки себя обрекаешь.