Читать «Одиссей Полихрониадес» онлайн - страница 329

А между тем все в порядке.

Должны же люди когда-нибудь и платить по своим распискам.

Кто прав? скажи мне. Кто неправ… Мне стыдно было описывать тебе этот подвиг мой. Но, раз дано общее положение дел в этой порабощенной стране, скажи мне, объясни, вразуми… Что́ мне было делать… И не спеши, ты вольный сын свободной Греции, не спеши казнить презрением твоим или ненавистью юношу, воспитанного тем духом коммерческой, деловой настойчивости, без которого христианам невозможно было бы дышать там, где для нас, кроме лестницы, мощеной золотом, невозможен иной путь ни к почету, ни к независимости, ни даже к самым простым правам гражданина и человека.

Не спеши ненавидеть! Не спеши презирать мою трудовую и трудную юность, ты, афинский деятель мой, ты мой деист и демагог, во фраке и тонком белье!..

Расцветало и в моей юности много роз, и душистых лилий весенних в ней было не мало, но перевиты были эти розы такими крупными терниями нужды, принуждений и забот! благоухание этих белых кринов таило нередко в себе такой жесточайший яд страха и раскаяния, уныния, огорчения и скуки!..

Мы подъезжали уже к хану, где должны были ночевать, когда вдруг услыхали за собой быстрый стук подков по камням и увидали, что нас нагоняет сувари и за ним крупною и смелою иноходью спускается с горы незнакомый нам европеец… Они мигом нагнали и обогнали нас… Сувари сказал: «Добрый час вам!» И европеец воскликнул тоже: «Добрый час! Добрый час!»

Он был не стар и собой приятен, с круглою и короткою рыжею бородой. Сидел на лошади прекрасно и свободно; платье на нем было модное, короткое, легкое не по времени, как у человека, который не боится весеннего холода. Сапоги высокие со шпорами из лакированной кожи были в грязи. На голове была у него низкая и круглая шляпа из твердого черного войлока, какие только что начинали тогда носить.

Приветствуя нас весело, он приложил к полям шляпы длинный бич свой, намотанный на красивую рукоятку.

– Кто это? – крикнул не стесняясь тому сувари вослед наш Гуссейн.

Но европеец, не дав времени ответить, сам обратился к нам весело и с улыбкой закричал, поднимая прямо кверху бич: «Бир Инглез! Айда! Добрый час!» И они скрылись быстро со стуком и молодецким звоном подков за поворотом дороги к Янине, через небольшое ущелье.

Это был новый английский консул, который ехал в Янину на смену оригинальному старику Корбет де-Леси.

III.

Хочу я изобразить тебе, мой молодой друг, приезд мой на родину в Загоры… Хочу и колеблюсь не от бедности, а от полноты моих чувств! Я два раза садился за эту тетрадь и два раза оставлял ее. Мне казалось невозможным заставить тебя чувствовать то, что́ я тогда чувствовал сам… А иначе зачем писать, если я не в силах заставить тебя пролить слезу радости и вздохнуть с тою глубиной и сладостью, с которою вздыхает смертный человек, «пришлец и пресельник» этой земли, в те редкия и драгоценные минуты, когда душа его полна невинным, кротким и мгновенным счастием…

Я хочу, чтобы ты не только понял, я хочу, чтобы ты помнил и любил, я хочу, чтобы ты видел все умственными очами издали так же ясно и картинно, как я вижу и теперь все это прошлое!