Читать «О науке без звериной серьёзности» онлайн - страница 119

рией XX века, требовалось всё время прогибаться под генеральную линию партии. Каково оно?

– Я ещё в 70-х годах стал понимать, что советская власть далеко не идеальна, а порой

даже преступна, – признался наш собеседник.

– И почему же не возражали?

– Много причин… Помимо прочего – боялся.

Это честное «боялся» не даёт мне покоя.

Перед тем как стать историком, этот человек прошёл всю войну, от Москвы до Берлина.

Он не просто воевал, не просто получал медали. Он был командиром взвода «сорокапяток».

Знаете, какое прозвище этим пушкам дали солдаты? «Прощай, Родина!» Как следует из назва-

ния, калибр у этого орудия небольшой. Когда немецкие танки стали оснащать более толстой

броней, «сорокапятка» уже не могла её пробить. Основной задачей было отвлечь своим огнём

противника и погибнуть, пока основные части совершают манёвр. Пушечное мясо в полном

смысле этого слова.

Основной задачей было отвлечь своим огнём противника и погибнуть, пока основные части совершают манёвр.

Чтобы командовать взводом «сорокапяток», нужно было иметь какое-то беспредельное

мужество. У моего собеседника оно было.

– Помню, однажды командир меня отругал. Мол, почему ты ходишь не внутри траншеи, а сверху, по брустверу? Убьют ведь. А я как-то особо не задумывался…

И этот человек потом десятилетиями рассказывал студентам про «ведущую роль комму-

нистической партии». Он знал, что это вранье. Но боялся. Почему?

Уже после того, как эта колонка была опубликована в «Коте Шрёдингера», я обнаружил, что на эту тему есть эссе моего любимого Даниила Гранина. Оно так и называется – «Страх»:

«В годы войны понятие страха смещалось, перерождалось. Почти четыре года на

фронте резко изменили для меня соотношение ценностей. Став офицером, я стал меньше

думать о собственной гибели. Ответственность за своих солдат заменила заботы о своей

личной безопасности. Мне надо было под обстрелом пройти на передний край, некогда было

ползти, пережидать в воронке. Надо было спешить. Приходилось, не считаясь с пулями, высматривать в бинокль, что творится у противника. Зато появились другие страхи. Я

помню, как переживал нагоняй от начальства. Наш командир полка мог так наорать, такую

устроить выволочку, что после этого всё становилось нипочём. Командиры рот шли в безна-

дёжные атаки, продолжали держать позиции, хотя явно следовало отступать. Дело было

не в дисциплине, но в каком-то высшем страхе перед командиром».

Откуда брался этот страх? Это очень тяжёлый вопрос. Почему фронтовики, прошедшие

сквозь ад, боялись поднять руку на собрании или возразить начальству?! Причём не только в

143

Г. В. Тарасевич. «О науке без звериной серьёзности»

сталинские времена, которые были почти столь же опасны, как война. Помните прекрасную

реплику из фильма Эльдара Рязанова: «Да разве на фронте я б себе так позволил? Я ведь там

ни хрена не боялся! А здесь из-за этого паршивого гаража…»?

Я спросил об этом у моего собеседника.

– Ну… это всё-таки вопрос не ко мне, а к социальным психологам.

144

Г. В. Тарасевич. «О науке без звериной серьёзности»