Читать «Несистематический словарь. Русско-английский, англо-русский» онлайн - страница 423

то,  что  группу  консультантов  президента  по  международным  вопросам  должен  был 

возглавить Анатолий Сергеевич Черняев, к которому я испытывал огромное уважение и с 

которым хорошо сработался во время встреч на высшем уровне. Это был новый поворот в 

моей биографии — как выяснилось, не последний и не надолго. 

Работа  в  аппарате  президента  была  очень  интересной,  хотя  происходила  она  на  фоне 

сложной ситуации 1991 года, когда внутренние события — с постоянной сменой надежд и 

разочарований,  ударами и контрударами  «под дых», по голове и ниже пояса  — сменяли 

друг  друга  с  головокружительной  быстротой.  В  своей  книге  я  рассказываю  о 

запомнившихся мне профессиональных вехах — они связаны прежде всего с подготовкой 

к первому участию Горбачева в саммите «семерки» в Лондоне и с самим этим саммитом, а 

также  со  встречей  Горбачев-Буш  в  Москве  и  подписанием  договора  СНВ-1.  Конечно, 

приглашение  Горбачева  на  «семерку»  было  важнейшим  прорывом,  обозначившим 

поворот к интеграции нашей страны в мировую экономику. Но само его участие было не 

совсем  удачным  (хотя  совсем  неудачным  его  тоже  не  назовешь).  Особенно  это 

почувствовала  Маргарет  Тэтчер,  к  тому  времени  уже  «отставленная»  и  пришедшая 

навестить  Горбачева  в  посольство  СССР,  где  он  остановился.  Я  не  относил  себя  к  ее 

самым  горячим  поклонникам,  но  в  тот  день  не  мог  не  оценить  проницательность  и 

423 

 

быстроту  ее  суждений.  «Они  подвели  вас»,  —  сказала  «железная  леди»  о  членах 

«семерки».  —  «Как  же  они  не  поняли,  что  сейчас  самое  главное  —  по-настоящему 

поддержать  Горбачева,  пойти  на  крупные  шаги,  чтобы  закрепить  то,  что  вы  начали  в 

СССР». Мне кажется, что мысль Джорджа Буша начинала работать в этом направлении, и 

некоторые  его  высказывания  во  время  московской  встречи  и  посещения  затем  Киева  об 

этом  свидетельствуют.  Но,  как  выяснилось  через  несколько  недель,  было  уже  поздно. 

Августовский  путч,  организованный  людьми,  полагавшими,  что  они  спасают  СССР, 

предопределил обвальное и, самое главное, неправовое разрушение страны. 

Ни тогда, ни впоследствии у меня не было никаких подозрений в том, что Горбачев «сам 

стоял  за  путчистами».  На  мой  взгляд,  эти  подозрения  совершенно  абсурдны.  Не  буду 

перечислять  все  аргументы,  но  об  одном  скажу:  в  то  время  как  члены  ГКЧП  выдвигали 

сначала одну, потом другую, потом третью версию событий, Горбачев своей никогда не 

менял и не отказался ни от одного своего слова. Для меня достаточно уже этого. 

Декабрь 1991 года был для  всех нас  — и в первую очередь для  Михаила Сергеевича  — 

тяжким  испытанием.  Он  вынес  его  с  большим  достоинством,  что  я  наблюдал  тогда 

буквально  каждый  день.  Последние  его  телефонные  разговоры  с  руководителями 

государств,  разговор  с  Джорджем  Бушем  в  день  западного  Рождества  и  затем 

выступление по телевидению с последним обращением к стране (толком не выслушанным