Читать «Нежные и надломленные» онлайн - страница 34

      И ты, Тина, хочешь узнать, какой он, этот самый Вениамин Немотаев? Откуда взялся? Сейчас я попытаюсь описать тебе его, Тина.

Я шла по Невскому проспекту и встретила харю знакомую – господина Пайкова, инженера безработного и опустившегося. Пайков был мал ростом, круглоголов, розов, всегда возбуждён и жестикулирующ. И он завёл меня в гости в Вениамину.

Это была коммуналка в бывших танцевальных дореволюционных классах. Огромные окна с полукруглыми верхами освещали залы с двух сторон – с Фонтанки и со дворов. Посреди этой анфилады танцевальных зал коммунисты построили перегородки, проложили тёмный глухой коридор длиной в полкилометра, а по бокам нарезали комнатух по количеству окон. Я вот не пойму, отчего нельзя было первым делом организовать трудящиеся массы на строительство комфортабельных домов для себя. Отчего революционеры не занялись первостепенно жильём, а стали прессоваться друг на друга? Какое-то метафорическое продолжение Ходынки устроили на 100 лет вперёд.

Как рассказал Венька, в этой 15-комнатной квартире были представлены все слои общества. Тут жили фашист, бабки разного происхождения, зэк после зоны, демократ, коммунист и несколько семей с детьми и без оных. Даже проживал один свидетель Иеговы. До Вениамина комнату занимал какой-то молодой романтический человек, он своими руками срубил тут второй этаж из толстых деревянных балок, и лестницу воздвиг. Вениамин сюда въехал, и поставил стол старинный письменный у окна, покрытый зелёным сукном под стеклом. А на второй этаж он поставил диванчик старенький, чтоб спать. А остальное – это библиотека.

Библиотека Немотаевых

Библиотека Веньки представляла собой вот что. Вся пятиметровая в высоту стена его комнаты была покрыта полками с книгами. На них томилась библиотека, доставшаяся Вене от его умершего несколько лет тому назад отца.

      Отец Веньки, Всеволод Петрович Немотаев, был образованнейшим человеком своего времени. По сути, он был по размаху своих дарований и интересов академиком. Но академиком он не стал, так как стал диссидентом, и вместо академической науки он занимался выживанием среди зэков на зоне в брежневских лагерях. Он был сыном анархиста начала 20 века. Всеволод Петрович из всех наук, к которым он имел равные блестящие способности, выбрал физику. Но, занимаясь физикой, он активно изучал весь мир, выучил 50 языков, читал всё подряд, активно пополняя свои книжные полки всем интересным, что было доступным в СССР. Он не растранжирил библиотеку своего отца, деда Веньки, которую тот тоже собирал со страстной любознательностью. Были книги совсем старые и даже древние, ценнейшие. Были энциклопедии, книжки на иностранных языках, которые застряли от дореволюционной эпохи, или просачивались в СССР неведомыми путями. Всё было читано-перечитано, все книги были аккуратно проштампованы фамильной печатью Немотаева.

Всеволод Немотаев во время перестройки из лагерей был выпущен, вернулся в свою квартиру в маленьком южном городе, где когда-то работал и завёл семью. Потом так вышло, что та квартира была разменена на комнату в коммуналке и на квартирку в пригороде. За город жить отправились отец и мать Веньки, там доживать свою блистательную диссидентскую жизнь, сына же отправили в центр Петербурга, пусть в коммуналку, но зато в самое сердце города, а чего ещё надо молодому неженатому интеллектуалу? Отец с сыном сколотили из досок кой-как, очень плохо, полки, туда расставили книги. Древние фолианты на нижних полках сверкали позолотой и кожаными спинками, истёртыми руками умерших людей. Страницы пожелтели от жира и гормонов трепетных пальцев людей прежних веков, которые к знаниям в этих книгах тянулись. Средние медвежьи полки рухнули от тяжести и придавили ряды старинных книг, от чего те слегка расплющились, приоткрыв веер страниц и став доступными для пыли и грязи. Выше полки рухнули с одного бока, и верхние ряды книг стояли уже под уклоном, что раздражало глаза. Старые книги уже достать было никак нельзя, только если перебрать все верхние книги, а полки выровнять и заново прибить покрепче. Но Веньке было лень.