Читать «Наедине с булимией. Обретая себя.» онлайн - страница 40

одного закаляет и является движущей силой на пути к дальнейшему успеху, для другого

становится тяжелым камнем на шее, который тянет вниз все глубже и глубже, пока не убьет.

Слава был романтиком. Он был таким с рождения – первенцем-наследником, обласканным

вниманием мамы, бабушек, теток. Он с молоком матери впитал нежность и любовь в вариации

бесконечности и отсутствия условностей: любят, просто потому что любят.

Отец же всю жизнь хотел получить генетическое воспроизведение себя, как опору, подтверждение

собственной значимости. В родившемся сыне он видел нечто другое, чем мама и бабушки: не

объект любви, а объект перспективы будущего, его самого за минусом совершенных когда-то

ошибок и промахов. До определенного момента отец практически не вмешивался в Славино

воспитание, а мама, словно предчувствуя отдаленную грозу, пыталась дать своему сыну как можно

больше ласки, тепла и обожания – по-другому защитить его от внешнего мира она не могла.

Образ моего старшего брата в детстве навсегда запечатлелся в моем сердце: черные взъерошенные

волосы, веснушки, озорные синие глаза, белые, чуть выступающие вперед зубы, ободранные

коленки и рогатка в руке. Он все время придумывал для нас различные забавы, смеясь над

собственными выдумками и получая от всего неимоверное наслаждение. Наверное, если бы у меня

не было брата, я никогда не узнала бы, что можно читать с фонариком под одеялом, что можно

вызывать фей и колдунов или клеить самолеты. Я бы никогда не лазила по песочным карьерам,

чтобы посмотреть на гнезда ласточек, и не плавила олово в железной ложке у бабушки на огороде.

Многими самыми радостными детскими воспоминаниями я обязана своему брату.

А потом Слава как-то неожиданно вырос, у него начал ломаться голос, и папа понял, что теперь

многое, если не все, зависит от его мужского воспитания.

Все время до этого момента отец был занят тем, что пытался пробиться и устроиться в жизни. Он

был волевым, целеустремленным, жестким человеком, и успешно доводил до конца все

задуманное. За годы, пока мы росли, он успел из ничего сделать целое состояние, способное

обеспечить нас всех до конца жизни. Будучи человеком ярким, волевым, неординарным и

обладающим харизмой, отец ни секунды не сомневался, что сын унаследовал все его лучшие

качества и пойдет по его стопам.

Но Слава вырос другим: его все больше тянуло к уединению, музыке, компьютерам, книгам. Он

много и усердно учился, практически не выходил из дома и ни с кем не встречался. Его

внутренний мир был таким огромным, что я всегда стучала перед тем, как войти к нему, чтобы не

утонуть в этом водовороте мыслей, которыми, как мне казалось, было наполнено пространство в

его комнате.

Конфликт «отцов и детей» не заставил себя долго ждать. Упорно и настойчиво отец гнул свою

линию, навязывая брату свои мысли, выводы и решения, ориентируя и направляя его туда, где, он

был уверен в этом, брату было самое место: в сфере управления другими людьми. Слава сдался без

боя, и я больше никогда не видела его счастливым. Он уехал учиться в вуз, навязанный отцом,