Читать «Нагрудный знак «OST» (сборник)» онлайн - страница 313

И в последующей жизни, теряющийся среди самоуверенных, нахальноватых, ловких, он казался многим высокомерным, но слабым интеллигентом. «Бушевавший во мне огонь праведности…», «В спорах я нетерпим. Возбуждаюсь, перехожу на личности. Ведь все так понятно! И только корысть или нечестность мешают моему оппоненту согласиться со мной… Шуточки, преувеличения, преуменьшения – не в моем духе. Ищу истину, припоминаю…»

Жизнь выявляет потом, что за внешней слабостью – большая сила, что все его моральные претензии обеспечены самой устойчивой духовной валютой. В эпоху тотального приспособленчества он не сломался, не позволил себе ни слова лжи ни в жизни, ни в литературе, в то время как «крепкие парни» теряли лица.

Писатель А. Каштанов в письме-воспоминании писал, что книга «Нагрудный знак „OST“» избавила его от одного из самых тяжелых предрассудков времени: «Духовные люди, оказывается, более жизнестойки и защищены, чем бездуховные. Интеллигентность, оказывается, это сила, а не слабость. Для кого-то это, может, очевидно, но сколько лет подряд мы слышали противоположное!»

И еще острая впечатлительность! Когда я рассказала В. Фоменко, как Виталий однажды, совсем еще молодым, зарыдал на фильме «Дон Кихот», Владимир Дмитриевич, прекрасно знавший Виталия, сказал взволнованно: «Так ведь художник! Художник до мозга костей!»

С таким «устройством» человек быстро сгорает. Что касается обстоятельств, он сам образно сказал о них в одной из критических работ: «От одного исторического события человеческие судьбы расходятся как будто веером. И на каждый луч что-то выпадает, какое-то испытание. Но бывают биографии как стержень, на который нанизывается все, как сомкнутый веер, в котором сошлись все цвета спектра. И тогда, собственно, возникает ощущение судьбы… Мысль о судьбе приходит, когда человек становится ее любимой наковальней».

Это ведь не умозрительное ощущение рецензента Сёмина по поводу. Это родилось и из ощущения собственной судьбы. В 1953 году его исключили с последнего курса пединститута за участие в «антисоветском» кружке. Выяснилось к тому же, что он скрыл свое пребывание в Германии – страшный грех по тем временам. Потом – неотступное внимание «органов». «Приглашения», «предложения». Он уехал на строительство Куйбышевской ГЭС, учительствовал в далеком хуторе Ростовской области. Учителем он был прекрасным. Одно из первых впечатлений от него: на сцене глинобитного сельского клуба очень высокий, худой, в очках, с вьющимися рыжими волосами и выбеленными под солнцем бровями парень читает монолог Полония: «Уж ветер выгнул плечи парусов…» Зал слушает самым внимательным образом. Интересен не столько Шекспир, сколько необычный этот парень, «городской», в коротковатых «сиротских» брюках. Так выглядел тогда этот «враг народа». В ответ на мою насмешку по поводу монолога Полония: «А что! Прекрасные советы дает старик: „Всего превыше верен будь себе“».