| I have fourteen days rest, because I have swallowed a bit of gas; in the little garden I sit the whole day long in the sun. | Две недели я отдыхаю, - я хлебнул немного газу. Целый день я сижу на солнышке в небольшом садике. |
| The armistice is coming soon, I believe it now too. | Перемирие скоро будет заключено, теперь я тоже верю в это. |
| Then we will go home. | И тогда мы поедем домой. |
| Here my thoughts stop and will not go any farther. | На этом моя мысль приостанавливается, и я никак не могу сдвинуть ее с места. |
| All that meets me, all that floods over me are but feelings-greed of life, love of home, yearning for the blood, intoxication of deliverance. | Что влечет меня туда с такой неотразимой силой, что меня там ожидает? Жажда жизни, тоска по дому, голос крови, пьянящее ощущение свободы и безопасности. Но все это только чувства. |
| But no aims. | Это не цели. |
| Had we returned home in 1916, out of the suffering and the strength of our experiences we might have unleashed a storm. | Если бы мы вернулись домой в 1916 году, неутихшая боль пережитого и неостывший накал наших впечатлений вызвали бы в мире бурю. |
| Now if we go back we will be weary, broken, burnt out, rootless, and without hope. | Теперь мы вернемся усталыми, в разладе с собой, опустошенными, вырванными из почвы и растерявшими надежды. |
| We will not be able to find our way any more. | Мы уже не сможем прижиться. |
| And men will not understand us-for the generation that grew up before us, though it has passed these years with us already had a home and a calling; now it will return to its old occupations, and the war will be forgotten-and the generation that has grown up after us will be strange to us and push us aside. | Да нас и не поймут, - ведь перед нами есть старшее поколение, которое, хотя оно провело вместе с нами все эти годы на фронте, уже имело свой семейный очаг и профессию и теперь снова займет свое место в обществе и забудет о войне, а за ними подрастает поколение, напоминающее нас, какими мы были раньше; и для него мы будем чужими, оно столкнет нас с пути. |
| We will be superfluous even to ourselves, we will grow older, a few will adapt themselves, some others will merely submit, and most will be bewildered;-the years will pass by and in the end we shall fall into ruin. | Мы не нужны самим себе, мы будем жить и стариться, - одни приспособятся, другие покорятся судьбе, а многие не найдут себе места. Протекут годы, и мы сойдем со сцены. |
| But perhaps all this that I think is mere melancholy and dismay, which will fly away as the dust, when I stand once again beneath the poplars and listen to the rustling of their leaves. | А может, все, о чем я сейчас думаю, просто навеяно тоской и смятением, которые разлетятся во прах, лишь только я вновь приду под тополи, чтобы послушать шелест их листвы. |
| It cannot be that it has gone, the yearning that made our blood unquiet, the unknown, the perplexing, the oncoming things, the thousand faces of the future, the melodies from dreams and from books, the whispers and divinations of women; it cannot be that this has vanished in bombardment, in despair, in brothels. | Не может быть, чтобы все это ушло навсегда, -теплое, нежное дыхание жизни, волновавшее нам кровь, неведомое, томящее, надвигающееся, тысячи новых лиц в будущем, мелодии снов и книг, упоительное предчувствие сближения с женщиной. Не может быть, чтобы все это сгинуло под ураганным огнем, в муках отчаяния и в солдатских борделях. |
