Читать «На грани рассудка» онлайн - страница 5

Честное слово, я любил людей. Я многое им прощал, восторгался их разнообразными талантами, а когда глупость вставала на пути разумной воли и толкала человека в болото, в омут мутных слов, я со всей доброжелательностью старался объяснить заминку в его благородном движении вперед: «И птицы, утомленные полетом, спускаются на землю, почему же от людей требовать большего, чем они могут?» В запасе у меня был и такой аргумент: «Личность, желающая выделиться из толпы, становится подобной велосипедисту, который проехал по грязной дороге, не замочив ног, зато забрызгавшись сверху донизу».

В наш век глупость — чудовищная, стихийная сила, которая деспотически правит людьми, по, без сомнения, настанет день, и человек победит ее, ибо степень развития существовавших когда-либо цивилизации обратно пропорциональна степени человеческой глупости.

Вплоть до пятидесяти двух лет я влачил ординарную жизнь носителя цилиндра и сторонника передвижения на фиакрах, я был нулем среди массы безликих нулей, я надрывался, выполняя свои жалкие обязанности; за свой век я проделал три с половиной тысячи воскресных послеобеденных прогулок до кирпичного завода, а иногда и до кладбища, что в конце парка на окраине города, пребывая все эти годы в унылых, приевшихся супружеских отношениях со своей законной женой, от которой имею трех дочерей — глупых гусынь. Я имел приличный оклад юрисконсульта в одном промышленном предприятии и жалованье у Домачинского, у которого я был постоянным адвокатом по делам его фирмы, и в силу всего перечисленного о моей персоне, будь она взята в личном или общественном плане, невозможно было сказать ничего, что выходило бы за рамки примитивной общепринятой нормы, по которой живут тысячи и тысячи увенчанных цилиндрами ничтожных людей, что рассеяны по нашей любимой родине и всем другим странам земного шара.

Рядом со мной скрипели скелеты моих себялюбивых ближних, а я, выступая в роли адвоката своего работодателя и защищая дела его предприятий, время от времени произносил пламенные речи на судебных заседаниях, стремясь оградить так называемые коллективные интересы; я унаследовал от своего дальнего родственника прелестный виноградник и летнюю дачу и наслаждался семейными радостями в тесном кругу своей супруги, дочери недалекого провинциального аптекаря, который своим знаменитым целебным чаем испортил желудки целого поколения и с помощью того же целебного чая выстроил три четырехэтажных дома в нашем городе. Я жил в комфортабельной солнечной квартире с балконом, в одном из домов, возведенных исключительно благодаря целебному чаю; дом этот был моей собственностью (аптекарь подарил его мне в знак своего особого расположения); по линии родственниц жены я поддерживал знакомства с высшим чиновничеством и, будучи сам домовладельцем и чиновником, вращался в кругу равных себе, как заведено, не интересуясь внешней политикой нашего государства, не питая особого влечения ни к чему на свете и слушая изо дня в день досужие разговоры о войнах, битвах, авантюрах, о каких-то грандиозных событиях и планах, курил и предавался мечтам о том, как в воскресенье буду валяться в кровати до девяти часов утра — в обычные дни я вставал в половине восьмого, — предоставляя по крайней мере девять часов отдыха своим нервам и восстанавливая нормальное пищеварение.