Читать «На грани рассудка» онлайн - страница 3

Позвольте, но, может быть, наш господин доктор, достойный носитель многочисленных чинов и званий, подвижник, готовый сложить голову на бастионах христианства?

Я отвечу вам: этот страстный борец за идеалы добра и справедливости, жрец нашей тысячелетней цивилизации, не более как серая маска на балу докторов, маска еще не сорванная, ибо если ее сорвать, то что обнаружится под ней? Три диплома, тяжба о наследстве, семь научных исследований, в которых маска пыталась доказать, что некоторые проблемы обладают свойством дробиться, делиться и распадаться на новые проблемы, представляющие собой двадцать две жизненные удачи, одну кафедру, даже три кафедры и бесконечную вереницу унылых будничных дней, чередующихся с воскресной скукой, такой же непременной, как и дождь, как и прогулки по ботаническому саду с традиционными золотыми рыбками в бассейне под фонтаном, которыми, сидя на скамье под липой с сигарой в зубах, любуется преуспевающий господин, за свою жизнь, безусловно, совершивший несколько путешествий в большие северные города (будьте уверены — третьим классом, с остановкой в паршивых отелях) и, не запятнав свой путь страстями, увлечениями или, на худой конец, оригинальными вкусами, до гробовой доски оставшийся ординарной маской с сорок вторым номером ботинок, двумя золотыми мостами во рту и ковырянием носа в темных клетушках, где над потертым стульчаком клокочет в баке вода, маской, являющей собой законченный образец серой посредственности среди массы таких же посредственностей, существом, к которому нельзя подступиться с человеческой меркой, ибо оно принадлежит к той допотопной поре, когда подобные ему защищали клыками свое носорожье существование, вопреки всем доводам разума.

Да и что такое в наше время разум, как не обреченная на неудачу попытка неврастеника разобраться в запутанных жизненных обстоятельствах? Взвинченные, нервно возбужденные субъекты, окруженные глупцами, владельцами домов, фабрикантами, которые производят крем-соду, провинциалами и мещанами, что носят суконные дыни на головах, отправляясь на похороны своего ближнего, бессильны перед своими процветающими собратьями — патриотами, членами всевозможных бюро, городскими попечителями, депутатами, общественными деятелями, которые в статьях за собственной подписью ратуют в органах своей партии против грузового транспорта, потому что он, во-первых, «обрекает на гибель наш конский парк», а во-вторых, «приводит в негодность систему канализационных труб и водопровода, сооруженную по старому доброму обычаю из кирпичей». Под «грузовым транспортом» сыны отечества, наделенные юмором, подразумевают войсковые автомобили, а так как добродетельные обыватели не имеют гражданского мужества восстать против военных парадов, то изволят излагать свои глубокие мысли в органе печати своей партии иносказательно. Они, видите ли, выражаются аллегорически. Так как земля зажжена со всех концов, а дом господина городского депутата, возведенный на улице имени чахоточного бездарного псевдопоэта Гипериона Аладара Циприяна Балентековича, попирает двадцать миллионов дырявых, истлевших и изрешеченных черепов европейцев, уничтоженных вместе с грандиозным количеством европейских городов, не устоявших против разрушительной грозы, что потрясла Европу и смяла ее, как пожелтевший клочок газетной бумаги, в то время как Азия, обливаясь кровью, корчится в чуме и пожарах, сотрясаясь, будто заминированная каменоломня, — господин городской депутат и домовладелец с улицы Гипериона Циприяна Балентековича страстно протестует против грузовиков, которые «наносят урон канализационной системе», угрожая правильному стоку нечистот из уборной его драгоценного двухэтажного особняка. Горя благородным возмущением против современного автотранспорта и чутко прислушиваясь к содроганиям стен собственного дома, к дребезжанию крыши над головой и позвякиванию стаканов в буфете, господин депутат возмущается нынешними порядками, взирая на них из ретроспективы тех отдаленных времен, когда закованные в латы, облаченные в горностай рыцари, изображенные на старомодной олеографии в золотой раме и до сих пор являющие собой идеал господина депутата, бились за «милое отечество», вызвав противника на турнир, и падали, истекая кровью, в зареве пожарищ под сенью трепещущего стяга, приняв классическую позу гордых крестоносцев, которые со знаменем в руках гибли за «святой крест» и «свободу золотую». Нетрудно понять, что под «святым крестом» подразумевается святая Мария в стиле барокко, которую выставляют па рождество и в пасху, а под «золотой свободой» — провинциальная фабричонка, принадлежащая господину домовладельцу, где производят крем-соду или, в лучшем случае, станок для нарезки патентованных винтов, которым орудуют два голодранца в подвале, а высокочтимый сенатор продает винты пачками с печатью, украшенной геральдическим орлом, несущим в клюве золотой крест, символ тысячелетней «золотой свободы», золотой свободы нарезки патентованных винтов, торговли содовой водой и защиты канализационных труб. Поистине, человек способен возвыситься над действительностью не более чем на несколько сантиметров.