Читать «Муха имени Штиглица ( с оптимизированными иллюстрациями)» онлайн - страница 77

И Николь быстро юркнула в приоткрытую дверь.

– Это ты про себя или про Николь?

– Про Николь.

Точнее, Николь – это моё состояние души.

Флейта и дерево

– Вчера было солнце, а сегодня дали снег.

Я нарезаю «стилягу», кладу на хлеб тонкие полоски твёрдого сыра и отправляю в духовку. Я люблю завтраки.

– А ещё обеды и ужины.

Мы завтракаем и смотрим в окно. И я знаю, что сейчас ты обязательно скажешь про дерево.

– Я убила дерево. Моё любимое дерево.

– Оно бы рухнуло на кого-нибудь. Ты спасла человечество.

– А нафиг я его спасла? Это дурацкое человечество!.. Да и потом, вдруг бы оно не рухнуло? Я ведь каждый день просыпалась и смотрела на него… Это были лучшие минуты моего утра. Я тебе говорила, что больше всего на свете люблю утро?

– Говорила.

– Сейчас ещё раз скажу. Я люблю утро, знаешь, почему?

– Знаю.

– Потому что кажется, что вся жизнь впереди. И это, конечно, ошибка.

На нашей сетчатке глаза ещё остался образ того убитого дерева. Оно склонилось над улицей, повисло над проводами, соединилось с соседним деревом, образуя арку. Благодаря нашему дереву нам почти не видно соседний дом. И вместо него можно представить что-нибудь другое. Например, что там не дом вовсе, а лестница. Высокая, длинная, ведущая в небо. По ней ангелы спускаются на работу, а праздные зеваки лазают наверх, чтобы окинуть взглядом будущую жизнь на облаке и сделать селфи.

На улице показался первый человек. Женщина. Никуда не спешит. Идет посередине улицы.

– По-моему, это я иду.

– Или Николь.

– Хорошо, пусть будет Николь.

– Мы когда-нибудь перестанем об этом говорить, но не сегодня.

– Хорошая фраза для названия, запиши.

И тут, как одобрение свыше, зазвучала знакомая мелодия, которая не могла уже звучать…

– Что это? Ты слышишь?!

– Слышу…

– Это наш чайник-флейта?

– Это призрак чайника-флейты.

Чайник-флейта покинул нас совсем недавно.

– Ага, «покинул». Это как – «несчастной жертвой Ленский пал».

– Ну а как сказать?

– Так и сказать: ты убила чайник, я дерево, а Онегин – Ленского.

Ладно. Значит, это был обычный чайник. У него не было свистка, но при этом каким-то волшебным образом он напевал удивительно красивую мелодию, за что мы и прозвали его флейтой.

Но у нашего чайника был один недостаток – пластмассовая ручка; она плавилась от огня конфорки. И в один ужасный день мы сдали чайник обратно в магазин. И купили новый, с железной ручкой. Кипит и молчит.

– Я скучаю по чайнику-флейте. Ну, горел немного, ну и что. Ему бы просто ручку другую…

– Ты знаешь, я думаю, что, если отнять у индивида одно лишь качество, мешающее нам любить его, то этот индивид может вообще исчезнуть. Потому что природа не повторяется, и такой набор у неё уже есть, и другой такой же уже не нужен.

– Ты это о чайнике?

– Обо всех.

– Тогда, если я буду убирать за собой, я тоже исчезну.

Ты смеёшься.

– Ладно, не исчезай. Но хотя бы подними с пола эти бумаги. Что это валяется?

– Не валяется, а лежит на полу. Я решила разобрать стол. Это, кстати, те письма, которые мы купили на Удельной. Тут вот моряк своей Валюше пишет, что хочет вернуться в Ленинград к Новому 1960 году. Адрес отправителя: Море.