Читать «Муха имени Штиглица ( с оптимизированными иллюстрациями)» онлайн - страница 76
Арина Павловна Обух
Какая красивая история могла бы получиться…
– А получилась жизнь. Это особый такой, очень специфический жанр.
Мы замолкаем. Мы думаем о Николь порознь. Каждая со своей интонацией.
– Нет, мне мешает эта дурацкая музыка; нельзя ли попросить, чтобы они её выключили?
– Попробуй.
Ты подзываешь официантку и просишь сделать музыку тише.
Официантка кивает, но музыка по-прежнему мешает нам думать о Николь.
– А можно ещё тише?
Официантка снова вежливо кивает, но ничего не меняется в музыкальном оформлении зала. Радиоволна плещет по стенам, и нам несут горячие домашние хачапури и два бокала красного вина. Но в голодном раздражении мы ещё успеваем спросить:
– Простите, почему вы не можете сделать музыку тише?
– Поварам не слышно. Они погромче просят.
Мысль о простодушных поварах, любящих слушать музыку в рабочее время, развеселила. И нагнала аппетит. Мы съели хачапури и выпили вино, после чего у каждой из нас где-то в районе сердца разместилась маленькая танцплощадка с весёлым поваром, который двигался из стороны в сторону, задорно дергая плечиками. Лёгкость в белом фартуке. Музыка уже не мешала, она задавала ритм нашему повару.
И Николь незаметно покинула нас.
Она шла по пустым улицам и садилась в пустой третий трамвай.
Ловчий лист
– Николь для него была как Дора Маар для Пикассо. Помнишь, сто пятьдесят портретов «Плачущей женщины»?
Когда Николь плакала, в душе его воцарялся покой. Она заметила это, и поэтому всё время плакала. Он внимал её слезам и расправлялся, как ловчий лист во время дождя. Это хищное растение раскрывает свои листья, образуя как бы колодец, в который скатываются капли дождя и слёзы зелёных кузнечиков. Напитавшись влаги, оно расцветает.
Половцев всё время говорил. Николь слушала, жадно вбирая в себя новые русские слова. Она привыкла его слушать и говорить его словами. Жить его чувствами, думать его мыслями…
Но потом наступило время, когда она уже знала много слов и стала говорить их. И они располагались у неё в свободном порядке, потому что в русском языке синтаксис свободный. И получался совсем другой смысл… И перед ним предстала вдруг другая Николь – точнее, она просто
И свободная Николь однажды ушла. А потом вернулась и снова ушла. И однажды он не открыл ей дверь.
И священник в храме сказал ей: «Не стучись в закрытую чёрную дверь: она может открыться».
Но Николь не послушала. И чёрная дверь открылась.
– Понимаешь, Половцев ненавидел всё, что любила она – её любимые фильмы, её любимые книги, её друзей, знакомых… Он ненавидел абсолютно всё, что мешало единовластвовать, всё, что находилось за его чёрной дверью.
– Я не думаю, что Николь была такой уж кроткой; она просто отодвигала очевидность, потому что…
– Потому что жизнь с верхней ступеньки лестницы городка Льеж представлялась ей иначе.
И наступил день, когда Николь снова попыталась открыть дверь, чтобы попасть обратно в свою жизнь – но та была заперта. Николь попросила выпустить её, но он сказал, что там, за дверью, ничего нет.
– Посмотри сама, – сказал он. – Там ничего нет.
