Читать «Мой Советский Союз \ Танец белых журавлей» онлайн - страница 69
Муин Бсису
В то памятное воскресенье я отдыхала в саду. Лежала на раскладушке, читала книгу "Боги и герои Древней Греции". Вбегает старший брат, сел и тяжело вздохнул: "Война, Галю, началась". Дома никого нету, а я сразу же начала собираться обратно в Ме-федовку, на место работы…
Отец довез меня до станции Гребенка — это за Лубнами. Станция узловая, суета, неразбериха, военные эшелоны, сесть нельзя. Поцеловала я отца, взглянула в его мокрые от слез глаза, и он уехал…
Не села я в поезд и наутро. Пошла пешком… Через несколько месяцев началась эвакуация. Я твердо решила: "Не останусь на оккупированной территории, только уехать!"
Услышав это признание Гали, я подумал: интересно, как бы сложилась ее жизнь на оккупированной земле Украины? Наверное, забрали бы, как и других девчат, в Германию.
Из писем, которые нам часто попадались, из рассказов самих бежавших из Германии я знал, как им там жилось.
Однажды мы захватили немецкий штаб. Среди разных бумаг, карт, сундуков с награбленными вещами обнаружили почтовый мешок с письмами наших девчат. Перечитывая их, хотя и сильно "отредактированные" цензором, я все же многое понял: где и что делали наши девушки, о чем они думают и как живут в Германии.
Одно из писем я записал в дневник: "Дорогая подружка Маруся! Сегодня не пошла на работу, больна, там можно (слово зачеркнуто цензурой)… К нам прилетают русские птицы, иногда бросают гостинцы… Как хочется улететь с ними…"
Многие слова зачеркнуты. Девушка, наверное, знала, что письмо проверяют, поэтому писала иносказательно, а то и частушками, которые сама сочинила. И странно, цензор даже не читал их, не зачеркнуто ни одно слово.
Несладко жилось им в Германии. В Германию забирали девушек по принуждению. На обман, на ту пропаганду, которую вели фашисты среди молодежи, расписывая яркими красками прекрасную жизнь, высокую культуру, возможность учиться, "стать настоящим европейцем", Галя бы не поддалась. Но могли забрать и силой, под стражей, в "телячьем" вагоне отправить. Как бы Галя перенесла все эти унижения с ее чутким к обидам сердцем, открытым и гордым характером, сильно развитым человеческим достоинством? Сильная духом и непокорная, она наверняка погибла бы, как погибали многие подобные ей девушки, наложив на себя руки, чтобы одним махом положить конец всем издевательствам и рабству.
Однако вернемся к рассказу Гали Кваши.
— В августе, — продолжала она, — вместе с Надей Домашенко, фельдшером по специальности, моей задушевной подругой, мы эвакуировались в Мордовскую автономную республику. Целый месяц добирались на открытой платформе товарного поезда. Бомбежки, дожди, холодные ночные ветры, голодание. Чтобы купить кусок хлеба, десяток огурцов, я продавала свои платья (у Нади нечего было и продавать). Как-то наша платформа остановилась против воинского эшелона. Солдаты перекинули нам буханку хлеба. Мы поймали и тут же принялись ее уплетать. Какая роскошь!..
