Читать «Мой Советский Союз \ Танец белых журавлей» онлайн - страница 71

Курсы наши окончились быстро. Через два с половиной месяца. Последние наставления Николай Антонович давал у себя в гостинице "Москва". Он подробно разъяснял нам каждую мелочь: как вести себя в той или иной ситуации, которая может сложиться там, куда нас выбросят с парашютами…

Целую ночь мы сидели на аэродроме — не давали самолетов. Они тогда, осенью сорок второго, нужнее были на фронте. Фронт отодвигался под Сталинград, к Кавказу. Мы это знали из сводок Совинформбюро. Радистов среди нас было много, каждый день сообщали печальные, недобрые вести. И нам хотелось хоть чем-нибудь помогать нашей родной, истекающей кровью Красной Армии. Мы рвались в тыл врага, а тут — не дают самолетов! Мы чуть не бунт устроили. А ведь все хорошо знали, на что идем. Пахнет смертью — могут и убить. Но никто не думал, не верил, что это случится именно с ним.

Надю Домашенко, мою самую задушевную подругу, с которой мы так много пережили за первый тяжелейший военный год, спали на одной скрипучей железной койке, делились последней картошкой, ломали пополам черный, как уголь, и крепкий, как камень, сухарь, вместе плакали и смеялись, и новую знакомую Любу Белоножко распределили в другую десантную группу. Я чуть не умерла от горя. Просила, плакала, но безрезультатно. Как раз в этот день мне дали новенький автомат ППШ. Очищая его от заводской смазки, я и не заметила было их отъезда. Но тут прибежала Люба, крикнула: "Давай прощаться, Галю, мы уезжаем". Я бросилась к автомашине. Все девчата уже сидят в кузове, только Надя, широко раскрыв большие серые глаза и сжав губы, смотрит на меня исподлобья. Я бросилась к ней на грудь…

Когда машина ушла, я еще долго стояла, закрыв лицо руками… Николай Антонович Кузнецов тоже провожал десантников. Он обнял меня за плечи и, не сказав ни слова, увел в помещение военного аэродрома.

Как я жалела, что не улетела со своими дорогими подругами! А наутро ко мне подошла знакомая радистка, шепнула на ухо: "Десант погиб. Их окружили немцы и перебили. Кое-кого схватили живьем… Передал из тыла наш связной радист…"

Мы вылетели на следующую ночь. В самолете прижались друг к другу, с парашютами за плечами. Может быть, и нас ждет та же участь?

Оказалось, что парашюты нам не понадобились. Самолеты приземлились на партизанском лесном аэродроме, на "конверт" ярких огромных костров. Встретили нас голодные, холодные, но бодрые духом, веселые, задиристые, уверенные в себе парни. Таково было мое первое впечатление. А я-то думала: война, тыл врага, всякие страхи, где уж там до шуток и веселости. А тут смех, песни, танцы и… даже любовь настоящая!

Однажды командир нашего отделения Михаил Извеков приказал своему бойцу Николаю Михайленко идти к костру чистить картошку. Николай посмотрел на меня, сказал: "Если вот эта высокая москвичка (нас, десантниц, называли "москвичками") пойдет со мной, я согласен".

Сидим мы рядом с Николаем над кучей вялых клубней, чистим картошку и молчим. Николай — парень скромный, уравновешенный. Рассказывает что-то просто, как товарищу своему. Это мне понравилось.