Читать «Мой Советский Союз \ Танец белых журавлей» онлайн - страница 61

Я бы сказал, что эта русская свадебная компания как бы совершила внезапное нападение на ресторан этого мощного туристского центра. Невеста в белом была подобна невесте, которую я видел в киевском ресторане. Казалось, в ней не было никакой романтичности или мечтательности и уж вовсе никакой робости. Нет, невеста командовала парадом. Она выделывала кружева по залу, а жених размеренным шагом ступал вокруг нее; дедушка с буденновскими усами и в свисающих брюках элегантно покачивался на волнах толпы; его соседка с широкими, как Дон, бедрами и раскрасневшимся лицом покачивалась в ритме "Рол-линг Стоун"…

— Вы откуда? — спросил меня мой сосед, продолжая закусывать и внимательно наблюдая за свадебной компанией. Он не был похож на русского — огромный неуклюжий парень со свисающими бледно-желтыми усами и светлыми длинными волосами.

На мой ответ он дружелюбно улыбнулся. А он из Таллина. Да, правильно, он эстонец, из Эстонии, а здесь по делам, работает в турбюро.

В то время как оркестр перешел на итальянскую поп-музыку, мой сосед упомянул, что уже побывал в Киле и Гамбурге, и попутно сказал, что он в ужасе от решения американского правительства о производстве нейтронной бомбы.

— Наше правительство тоже будет вынуждено создавать ее, — сказал эстонец.

Он выпил водки и запил ее хорошим глотком сока.

— Хочу вам кое-что сказать, — продолжал он. — Если американцы думают, что могут доконать нас гонкой вооружений или перегнать, чтобы победить, то это заблуждение. — И после короткой паузы:

— Вы были уже в Третьяковской галерее?

Когда я ответил, что не был, он сказал:

— Сходите. Там висит картина художника Васнецова, она называется "Три богатыря". Над этой большой картиной художник работал 20 лет. Эти три русских легендарных богатыря — Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович — символизируют силу народа. Они очень, очень сильны…

Сила, слава и честь… В большую комнату с длинным деревянным столом входит мужчина. Это Алексей Петрович Маресьев, бывший летчик-истребитель, кумир советской молодежи. Его сбили за линией фронта, над оккупированной территорией. Стояла суровая зима. Восемнадцать суток, тяжело раненный в ноги, он полз к своим… Дополз, но ноги Алексея Петровича спасти уже было нельзя. Их пришлось ампутировать. Но едва только зажили швы на ранах, он встал на протезы и снова стал летать, чтобы продолжать борьбу против гитлеровской армии, чтобы прогнать ее с родной земли.

— Позвольте вас перебить. Речь идет о той самой встрече, на которой присутствовал также генерал-полковник Догаев?