Читать «Марк Алданов. Сочинения в шести книгах. Книга 3. Прямое действие» онлайн - страница 63

— Ну да. Здесь.

— Все-таки на вашем месте, знаете, я выбрал бы другой ресторан для нашего сегодняшнего обеда! — сдерживая возмущение, сказал он и оглянулся по сторонам.

— Почему же? Вы можете написать в романе, что меня тянуло именно сюда. Кажется, так бывает со всеми злодеями, правда? Я где-то читала. — Она засмеялась вчерашним кинематографическим смехом. Руки у нее тряслись. — Он, кстати сказать, сидел на том самом месте, где сидите вы. Вероятно, на этом же стуле. Может быть, и стакан тот самый.

Эссеист встал, прошелся по комнате, взглянул на диван, на зеркало. Оно отразило стол, бутылки, Грету с ее серым сквозь румяна лицом и расширенными глазами истерички. Он вернулся к столу, хотел налить себе вина, в бутылке почти ничего не оставалось. «По-жалуй, впрочем, лучше с ней не пить. Ну что ж, для человеческого документа все это весьма недурно...»

— Закажи коньяку, не будь скрягой, — сказала она, продолжая неестественно смеяться. — И посмотри, не выполз ли из-под дивана удав.

МИКРОФОН

Long dark months of trial and tribulation lie before us Many mistakes and disappointments will surely be our lot. Death ant] sorrow will be our companion,

Уинстон Черчилль

Он нес с собой этот микрофон необыкновенно бережно, точно боялся поскользнуться и упасть. Микрофон был не тяжелый и не хрупкий, — обыкновенный: вещи, предназначавшиеся для жившего в этом доме большого человека, были неизменно самые лучшие, самые дорогие. Молодой инженер постоянно занимался микрофонами и привык к ним, как повар к кастрюлям. Осторожность его походки происходила не от того, что он нес, а от места, в котором он находился. Он попал сюда впервые в жизни и случайно. Прежде он относился к этому месту довольно враждебно. Теперь война, изменившая все, изменила и это: враждебность перешла в смесь легкой иронии с отдаванием должного. Здесь все было непривычно-роскошно и насыщено историей. Самый дом этот назывался просто по имени улицы, и это имя даже ему, при его взглядах, было приятно произносить: от славы и истории оно из самого обыкновенного стало очень звучным.

«Да, вероятно, здесь все историческое, даже эти зонтики и трости, — подумал инженер еще в вестибюле. — Может быть, это его шляпа? Я читал, что у него слабость к каким-то идиотским шляпам, не то очень большим, не то очень маленьким, не помню... Какой изумительный лакей! Он представительнее любого из наших министров, и это может быть лучшей иллюстрацией к их идее синей крови... Какие это комнаты? Впрочем, их, должно быть, не следует называть просто комнатами, а надо говорить «покои», «салоны», «апартаменты»?»

Прекрасно одетые люди с любопытством его оглядывали. Заметив микрофон, они кивали головой с

¹ Долгие темные месяцы лишений и испытаний ждут нас. Много ошибок и разочарований выпадет на нашу долю. Смерть и печаль будут сопровождать нас (англ.). видом понимания: всему миру было известно, что сегодня должен говорить по радио большой человек. Кто-то несвойственного этому дому вида оглядел инженера внимательным, долгим, неприятным взглядом. Инженер подумал, что, верно, это агент учреждения, название которого состоит из двух слов, не совсем понятных, но известных каждому мальчишке в любой стране мира. «Конечно, его охраняют не хуже, чем Гитлера или чем Сталина», — с одобрением подумал инженер и вдруг остановился. Другой лакей широко распахнул дверь. В нескольких шагах от себя инженер увидел большого человека. Он никогда в жизни его не встречал, но это полудетское-полубульдожье лицо, уже много лет дававшее приличный заработок карикатуристам, было известно всему миру. Большой человек в раззолоченном мундире, с густыми эполетами, при шпаге, держа в руке темную лодкообразную шляпу, что-то вполголоса напевая, быстро шел навстречу грузной переваливающейся походкой, тоже всем известной по экрану.