Читать «Люди абрикосовой войны» онлайн - страница 29

Антонина Павловна повторяла годы правления монархов династии Романовых, пока не начала сбиваться и путаться. Тогда она принялась напевно растягивать «Отче наш», но вскоре молитва показалась бессмысленной тарабарщиной. Она вспоминала имена родных, близких, бывших коллег и учеников. Главное – вслух, чтобы продлить звук. От гулкого уличного бабаханья стены вибрировали, будто картонные, а внутри самой бабы Тони – в грудине за рёбрами – болезненно обрывались неведомые тонкие жилки. Но тишина между взрывами ещё хуже. Дом, в котором нет людей, мёртв. В обесточенных комнатах не гудят розетки и лампочки, в покинутых стенах не течёт по трубам вода. Вакуум, абсолютное безмолвие.

Много лет Тоня ненавидела утренний ритуал Доца, когда тот выходил на смежный балкон и долго, смачно тянул горлом табачную мокроту, шумно отплёвывая её в клумбу с ирисами. Теперь она бы всё отдала за это харканье. И за визгливые песни Аньки Доцихи, когда муж в ночной смене. А ведь хотелось придушить лярву, так она отравляла жизнь. Или за унылое подволакивание Дуськиного Лексея в подъезде, за гулкий стук его палки по деревянным ступеням. Хоть бы Гришуня вернулся с окаянной водкой! Нет, хоть бы спрятался где-то и отсиделся в безопасности. Хоть бы лучше вернулся…

Иногда затишье длилось по часу, а то и больше. Баба Тоня воровато пробиралась по квартире, спотыкаясь об порожки и пугаясь мебели. Что-то ела и пила. Один раз рискнула высунуться из дома на поиски сына, наткнулась на размазанное по асфальту тело дворняги и бросилась назад. Но если бы ей хватило мужества или отчаяния, чтобы дойти до магазина «Камилла», нашла бы драгоценного Гришуню, живого и здорового. Они даже дверь не заперли – молоденькая продавщица и весёлый дядька, который пришёл за выпивкой и остался.

– Ты чего здесь сидишь? Домой беги, – уже в дверях посоветовал продавщице Гришуня. Он приобрёл две замечательные бутылки и прибывал в прекрасном настроении.

– Хозяина жду. Позвонил, сказал, что щас приедет и сам всё закроет.

– А-а-а, ну бывай, – Гришуня шагнул из тесного магазинного сумрака в ослепительно жёлтый прямоугольник дверного проёма и тут же отскочил назад. Снаружи раскатисто бабахнуло.

Продавщица вскрикнула, нырнула под прилавок и там негромко завыла. Рядом снова рвануло, и так зычно, что Гришуня бросился на пол, клацнув зубами. Он дополз до прилавка и перебрался к девице. Они сидели на полу, слушая, как свистят и рвутся снаряды, да позвякивают бутылки на широком стеллаже за кассой.

– Жалко, побьются, – вздохнул Гришуня. – А ты чья? Лицо знакомое.

– Лена меня зовут, – продавщица высморкалась в край синего нейлонового фартука и повернулась к Гришуне. «Ничё девка, – машинально отметил тот, – хоть и зарёванная». Быстро оглядел крепко сбитое тело, пережжённые краской «блонд» волосы, карие, почти чёрные глаза.

– Лена Пшеничных, – уточнила она.

– Пшоника дочка? Вовка – батька твой? Это друг мой самый лучший! – обрадовался Гришуня, сильно перевирая факты.

– Понятно, – девица поджала губы.

– Да не, ты не думай, я с ним не бухал и не торчал!