Читать «Люди абрикосовой войны» онлайн - страница 30

– А он ничего другого не делал.

– Как это?! Он же… он… – Гришуня мучительно соображал, поглядывая на алкогольную полку, – он не всегда такой был. Тебе мамка не рассказывала, как мы с ним в перестройку вагонетки толкали? Он больше всех вкалывал, два ногтя сорвал, просто героический парень!

Начали с красного вина. Пили из пластиковых стаканчиков, заедая хозяйскими шоколадными конфетами и копчёной мойвой. На улице свирепо ухали взрывы, покачивались под потолком коричневые полоски ленты-мухоловки, мелко дрожали пластмассовые розы в трёхлитровой банке из-под компота на подоконнике. Гришуня актёрствовал, продавщица подхихикивала. Хозяин закрывать «Камиллу» не явился, и про него забыли.

О матери Гришуня тоже не вспоминал, ощущая себя в раю.

Домой он вернулся через двое суток, перегарный, помятый и больной. Баба Тоня плюнула сыну под ноги, прошаркала в спальню, тяжело опустилась в провисшую койку и накрылась с головой пуховым одеялом. Слава Богу, живой, сволочь. А больше ничего и не надо. Живой…

Гришуня

Дуся с Антониной ссорятся, причитают, ругают русских, украинцев, американцев и всех, кто подвернётся. Поминают Сталина. Перескакивают на директора шахты, который давно помер, на его жену и чьих-то племянников. Обо мне забыли. Крадусь в прихожую и выскальзываю в подъезд. На площадке между этажами догоняет костлявый мужик в трениках:

– Малая, погоди!

Растерянно оглядываю его голую запавшую грудь, острые дуги рёбер, кадыкастую шею, пегую щетину и лысую голову. Смотрю в искристые весёлые зрачки.

– Забыла меня, малая? Я ж тебя от бабки прикрывал, когда вы с Лилькой на танцульки бегали.

– Какие танцульки?

– Понятно какие, под музыку, – хихикает мужик и блеет: – Чао, бамбино, плачет сеньорина, ла-ла-лалала. Ну?

Отрицательно качаю головой и начинаю спускаться. Он забегает вперёд:

– Матушка моя с твоей бабкой по ночам картошку стерегла. Матушка – Антонина Паловна. Ну? Дуся тоже ходила, и другие. За бугор, где огороды. От голодухи кто-то кусты подкапывал, вот они и охраняли. Помнишь? Тебе лет пятнадцать было, вовсю невестилась.

– Ну?

– Гну! Бегала на танцы?

Было дело, а как же. Бегала разок, с Лилькой.

Лиля будто знала, что я близко. Что мы выстояли километровую очередь на украинской таможне и летим по холмам сквозь июльскую духоту. Всякий раз тревожилась, с утра волновалась от радостного предчувствия.

И в девяносто пятом тоже.

Не успела я расцеловаться с бабушкой и Михеем, как Лилька утащила меня во двор:

– Тут гулять нельзя, если Тёмыч прилипнет, не отделаемся.

Я представила её нытливого младшего братца. Только этого не хватало!

– Куда пойдём?

– Может, на обрыв?

В ближайшие пару часов взрослым будет не до меня, это точно. Отец выгрузит из машины коробки со сгущёнкой-тушёнкой, бабушка милостиво их примет, делая вид, что не особо нуждается. Михей скроется в спальне или, как я, по-тихому сбежит из дома. Мама станет щебетать о ерунде, но бабушка всё равно спросит достаточно громко, чтобы услышал зять: «Он тебя хоть не бьёт?»

Мама чуть покраснеет и возмущённо воскликнет: «Ну что ты!»