Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 29

...Впрочем, собирались мы порой и в ресторане, нередко выезжали на взморье.

Внимание ко мне со стороны «общественности» явно удвоилось. Если мы пили кофе где-нибудь в кафе с каким-нибудь из актеров, то для «общественности» это означало одно: у меня роман. На меня обращали внимание на улице. Моей вины в этом, конечно же, не было. Наоборот, мне было приятно, что меня замечают, на меня оглядываются, со мной хотят познакомиться. Назовите мне молодую красивую женщину, которую бы это раздражало. Если такая женщина найдется, значит, у нее не все в порядке с психикой и здоровьем. У меня же все было нормально.

Сказать, что меня все появившиеся слухи сильно раздражали, не могу. Скорее они меня забавляли. Я даже порой подыгрывала, зная, что за мной наблюдают, — возьму и демонстративно положу голову на плечо моему давнему знакомому. И на следующий день уже все говорят, что у меня очередной роман. Я, можно сказать, умышленно подливала масла в огонь.

А Миши мне очень недоставало. Мне все время сообщали, как он там в Югославии играет, у кого выиграл, сколько у него очков. Но я, как уже упоминала, в этом не разбиралась. Говорили, что у него реальные шансы стать претендентом на звание чемпиона мира, на что я любила отвечать: «Мне гораздо важнее, что он претендент на звание моего мужа».

И вот однажды утром я получила письмо из Югославии... Вообще-то Миша не любил писать письма. Он предпочитал телефонные разговоры. Не любил писать — и все. У меня сохранились всего два Мишиных письма: одно из Югославии и второе, которое я получила от него в ответ на мое письмо, где я просила у него официального развода. Интересно, что, когда мы с сыном много лет спустя уезжали из Советского Союза, о чем речь будет ниже, таможенники, роясь в нашем багаже, наткнулись на эти письма и с большим интересом прочли их вслух, а потом сказали, что письма вывозу не подлежат, так как являются «историческими документами». Гера незаметно взял у них эти письма и спрятал в нагрудный карман. Уже когда мы прошли пограничный контроль, он протянул мне письма и сказал: «Не потеряй! Это исторические документы».

С некоторыми сокращениями привожу Мишино письмо из Загреба. Мне иногда кажется, что не было никогда того холостого безмятежного времени, что все это из какого-то давнего фильма, в котором даже и не мы играли главные роли...

«Добрый день, любимочка моя!

Наконец-то я снова получил от тебя весточку. Это ужасно — время тянется до того медленно, что просто не представляешь себе оставшихся 18-19 дней. А еще предлагают участникам турнира на недельку после турнира в Белграде выступить с сеансами. Когда мне Рогозин сказал об этом, я сообщил, что 4-го у Саллиньки (это имя уже известно!) день рождения, и я должен быть дома. Правда, там маленькие нелады с расписанием самолетов. Есть один самолет 31-го октября, но, кажется, на него я не успеваю, так как в этот же день официальное закрытие турнира. А потом прямой Белград—Львов— Москва летит только 4-го. Если придется лететь этим самолетом, то придется тебе родиться наденек (ну, всего лишь один маленький денек) позже.