Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 10

— Ну, и что? Ну, поедет Саллинька в Москву... Ну, проучится там целых пять лет. И для чего? Для того, чтобы надеяться, что в сорок пять лет ей дадут сыграть Офелию? Я предлагаю другой вариант: у нее нет диплома — зато у нее есть дарование. У меня есть актеры с московскими дипломами, которые не могут сделать по сцене и двух шагов... С вашего позволения возьму ее в труппу без диплома, и вы увидите...

Нет, действительно, это было везучее лето — меня взяли в труппу Вильнюсского русского драматического театра.

Через три месяца я уже играла в спектакле «Сонет Петрарки». Салли Ландау заметила вильнюсская пресса... Я иногда достаю газетные вырезки с панегириками в мой адрес; перечитываю их с некоторой усмешкой. С грустной усмешкой... И думаю: «А что, если бы я все-таки уехала учиться в Москву? Сколько красивых способных молодых провинциалок пытались завоевать столичный театральный мир! И сколько из них остались на ролях «вторых грибов в третьем составе»!»

И вот, когда я так думаю, то сама себе отвечаю: «Салли, как это ни тривиально звучит, но: судьба приготовила тебе другую роль. Она распределила тебя в другой театр, где главную роль будет исполнять Гений, а ты будешь в роли его жены. И это страшно трудная роль — роль любящей и страдающей, роль ревнивой и вызывающей ревность, роль матери, сестры и любовницы одновременно, роль зависимой и роль рвущейся к самостоятельности... Видимо, непосильная для тебя роль. Но ты останешься в этой роли до конца жизни, даже тогда, когда Гений уйдет со сцены...»

Тогда мне было семнадцать лет.

С Мишей я познакомилась через два года.

Я не хочу обременять читателя перипетиями своей актерской жизни в Вильнюсском русском драматическом театре. Если это кому-нибудь и интересно, то только, пожалуй, мне самой.

Сегодня, спустя много лет, я прихожу к выводу, что сюжетная линия моей судьбы была спланирована где-то ТАМ. Порой эта линия пересекалась с линиями случайных людей, не задержавшихся в моей памяти даже именем. Иногда встречались люди, оставившие в моей жизни глубокий след. Но так или иначе все жестко и закономерно шло к тому, что на авансцене должна была появиться главная фигура. Цепочка случайностей, которая становится закономерностью, осознается нами, как правило, потом. В то давнее время я сама себе напоминала попрыгунью-стрекозу, и лето красное казалось вечным, и зима не катила в глаза... Дара ясновидения я была лишена (и слава Богу!). Я обладала другими качествами — хорошо пела, недурно играла на рояле, легко двигалась и была чертовски хороша. Так, во всяком случае, говорили окружающие, к моему искреннему удивлению. Пройти по улице незамеченной мне никогда не удавалось. Наверное, виной всему были мои огненно-рыжие волосы...

Как-то, когда Миша взял меня на турнир на Кюрасао, мы возвращались с пляжа в гостиницу... Он остановился, посмотрел на меня внимательно и вполне серьезно, без иронии, что было для него редкостью, сказал: «Такие волосы бывают только у инопланетянок». Они у меня были не просто рыжие — они имели цвет золотого слитка. Но самое поразительное заключалось в том, что точно такого же цвета и глаза... Однажды во время гастролей театра в Белоруссии я зашла в один магазинчик, и продавщица, взглянув на меня, сказала: «Девочка! Как Вам удалось так удачно выкрасить волосы под цвет глаз!»