| One age followed another until the first years of the eighteenth Christian century saw the reign of Aurungzebe, Emperor of the Moguls. | Век проходил за веком, пока в начале восемнадцатого столетия христианской эры не воцарился Аурангзеб, монгольский император. |
| At his command havoc and rapine were let loose once more among the temples of the worship of Brahmah. The shrine of the four-handed god was polluted by the slaughter of sacred animals; the images of the deities were broken in pieces; and the Moonstone was seized by an officer of rank in the army of Aurungzebe. | По его приказу храмы поклонников Брамы были снова преданы грабежу и разорению, капище четверорукого бога осквернено умерщвлением священных животных, идолы разбиты на куски, а Лунный камень похищен одним из военачальников Аурангзеба. |
| Powerless to recover their lost treasure by open force, the three guardian priests followed and watched it in disguise. | Не будучи в состоянии возвратить свое потерянное сокровище силой, три жреца-хранителя, переодевшись, следили за ним. |
| The generations succeeded each other; the warrior who had committed the sacrilege perished miserably; the Moonstone passed (carrying its curse with it) from one lawless Mohammedan hand to another; and still, through all chances and changes, the successors of the three guardian priests kept their watch, waiting the day when the will of Vishnu the Preserver should restore to them their sacred gem. | Одно поколение сменялось другим; воин, совершивший святотатство, погиб ужасной смертью; Лунный камень переходил, принося с собой проклятье, от одного незаконного владельца к другому, и, несмотря на все случайности и перемены, преемники трех жрецов-хранителей продолжали следить за своим сокровищем, в ожидании того дня, когда воля Вишну-зиждителя возвратит им их священный камень. |
| Time rolled on from the first to the last years of the eighteenth Christian century. | Так продолжалось до последнего года восемнадцатого столетия. |
| The Diamond fell into the possession of Tippoo, Sultan of Seringapatam, who caused it to be placed as an ornament in the handle of a dagger, and who commanded it to be kept among the choicest treasures of his armoury. | Алмаз перешел во владение Типпу, серингапатамского султана, который вставил его, как украшение, в рукоятку своего кинжала и хранил среди драгоценнейших сокровищ своей оружейной палаты. |
| Even then--in the palace of the Sultan himself--the three guardian priests still kept their watch in secret. | Даже тогда - в самом дворце султана - три жреца-хранителя тайно продолжали охранять алмаз. |
| There were three officers of Tippoo's household, strangers to the rest, who had won their master's confidence by conforming, or appearing to conform, to the Mussulman faith; and to those three men report pointed as the three priests in disguise. | В свите Типпу находились три чужеземца, заслужившие доверие своего властелина, перейдя (может быть, притворно) в магометанскую веру; по слухам, это-то и были переодетые жрецы. |
| III | III |
| So, as told in our camp, ran the fanciful story of the Moonstone. | Так рассказывали в нашем лагере фантастическую историю Лунного камня. |
| It made no serious impression on any of us except my cousin--whose love of the marvellous induced him to believe it. | Она не произвела серьезного впечатления ни на кого из нас, кроме моего кузена, - любовь к чудесному заставила его поверить этой легенде. |
| On the night before the assault on Seringapatam, he was absurdly angry with me, and with others, for treating the whole thing as a fable. | В ночь перед штурмом Серингапатама он самым нелепым образом рассердился на меня и на других за то, что мы назвали ее басней. |
| A foolish wrangle followed; and Herncastle's unlucky temper got the better of him. | Возник глупейший спор, и несчастный характер Гернкастля заставил его выйти из себя. |
