Читать «Луи Буссенар» онлайн - страница 202

Таланты Зуги. — На реке. — Жозеф угнал у Смита пирогу — теперь они поквитались.

Когда из листвы баньяна послышалось шипение грозного южноафриканского

пресмыкающегося, люди, бросившиеся на помощь незадачливому палачу-любителю,

благоразумно отступили назад. Все знали, что укус пикаколу равносилен смертному

приговору. Ни у кого не было мужества хотя бы близко подойти к змее, которая

впилась умирающему в горло и жадно насыщалась его кровью.

А тут послышалось новое шипение. Видимо, в густой листве баньяна копошилось

целое племя змей. Среди линчевателей уже никто больше не вызывался полезть на

дерево, чтобы приготовить виселицу. Падение палача-любителя, с живым галстуком

на шее имело то последствие, что председатель, мастер Вяль и французы оказались

изолированными, потому что в минуту вполне понятной растерянности они все

четверо прислонились к дереву.

Бешеным крикам, которые только что наполняли поляну, внезапно пришла на смену

мертвая тишина. Все боялись, что выползут новые гады, и стали отступать все

дальше и дальше, образуя полукруг, который медленно расширялся позади факелов.

Пламя этих несложных светильников действительно могло привлечь змей, которые по

ветвям и корням баньяна могли переползти на землю.

Внезапно со стороны реки раздался выстрел. Он прокатился громом над водой,

которая тихо плескалась в нескольких шагах, и был как бы неким сигналом для всех

злых духов, потревоженных вторжением человека. Шипение все усиливалось, и вскоре

показался авангард: медленно извиваясь и шурша чешуей, змеи скользили по лианам

и спускались с дерева вниз. Они лениво и медлительно свертывали и распускали

свои кольца; им, видимо, доставляло наслаждение поворачивать направо и налево

свои изящные головы и капризно изгибать шеи, отчего их голубая кожа отливала

самыми неожиданными красками.

Они не спеша тянулись одна за другой, смотрели холодными и неподвижными глазами

на факелы, со странной быстротой двигали своими раздвоенными язычками и время от

времени останавливались, сворачивались в клубок и снова растягивались во всю

длину. Шум под деревом, которое они облюбовали, сначала испугал их, но,

завороженные огнем факелов, они постепенно становились смелей.

Несколько штук уже достигли земли. Высоко подняв головы, они ползли по

направлению к факелам, не переставая шипеть, точно скликали всю родню.

Публика судебного заседания продолжала отступать перед этим грозным нашествием;

люди уже как будто забыли, зачем пришли. Многие даже высказывались за то, чтобы

всем убраться и закончить драматически прерванное судебное заседание в другой

раз. Однако новое событие ускорило это отступление и превратило его в

беспорядочное бегство: со стороны реки, позади линчевателей, внезапно

послышались жалобные крики, похожие на плач новорожденного. Вода плескалась, как

во время прибоя или как будто к берегу пристала целая флотилия пирог.

Этот детский плач, эти жалобные крики, которые не забудет человек, слышавший их

хотя бы однажды, издают кайманы на Замбези, самые страшные на всем Африканском