Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 120
Людмила Третьякова
Незабвенному его Нина».
* * *
«Вся жизнь Нины Александровны после смерти мужа была посвящена родным и друзьям. То был ангел-хранитель всего семейства и существо, которому поклонялось все, что было на Кавказе...»
Так писал один из современников, долго и хорошо знавший Грибоедову. Несмотря на то что средства ее были весьма ограничены, всяк мог рассчитывать на деятельную помощь. Чем беднее, беззащитнее был человек, тем энергичнее шла она на помощь, снабжая деньгами, хлопоча у высокопоставленных лиц, что, как правило, давало положительный результат — отказать Грибоедовой, «популярнее которой», как писали на Кавказе, «никого не было», никто просто не осмелился бы.
Когда в одной из областей Грузии начались волнения, решили обратиться за помощью к Нине Александровне — таков был авторитет этой женщины, так высоко ценились ее ум, такт, знание людей, обаяние, которое к ней приковывало раз и навсегда.
* * *
Вспомните, как говорила о себе лермонтовская Тамара:
Лермонтов словно подслушал тайные мысли Нины Александровны... Эта женщина, с ее ореолом страданья вокруг прелестной головки, не могла не волновать его. А то, что Михаил Юрьевич был знаком с Чавчавадзе и его дочерью-вдовою, почти не подвергалось сомнению таким авторитетным знатоком жизни и творчества Лермонтова, как И.Л.Андроников. В доказательство он приводил слова троюродного брата и приятеля Лермонтова Акима Шан-Гирея. Тот же по поводу «Демона» писал в своих мемуарах: «Здесь кстати замечу... неточности в этой поэме: «Он сам, властитель Синодала...» В Грузии нет Синодала, а есть Цинундалы (так, видимо, правильнее произносить это название. —
«Как видим, — делает вывод Андроников, — Шан-Гирею было известно, что мысль назвать жениха Тамары «властителем Синодала» возникла у Лермонтова в связи с пребыванием в Цинандали у Чавчавадзе. Иначе Шан-Гирею и в голову не пришло бы сопоставлять слова «Синодал» и «Цинундалы»...»
Нижегородский полк, где служил Лермонтов, широко пользовался гостеприимством семейства Чавчавадзе. Между «нижегородцами» и хозяевами Цинандали, по замечанию историка полка, «кровная связь». Их появление «на широком, как степь» дворе Александра Гарсевановича служило своеобразным сигналом для всей округи. Размеренная жизнь отступала. Наезжали гости. Дом был полон народа. Где-то спорили, кто-то уединялся для задушевных бесед. Поднимались бокалы, звенели здравицы в честь гостеприимного хозяина и его дочери. Она — ровесница молодых удальцов в мундирах, у которых при виде богини Цинандали бурлила кровь и молодой хмель ударял в голову.
Начинались лихие забавы, когда каждый хотел щегольнуть: в стрельбе ли, в джигитовке ли. Все при оружии — кинжал и шашка, пистолет за поясом и винтовка за спиной. Молодой задор бросал «нижегородцев» на коней. Не отставали однополчане-грузины на карабахских жеребцах под персидскими седлами, сверкавшими на солнце камнями и расшитыми серебром и золотом. Ветер в лицо. Свист в ушах. Кто первый, кто самый ловкий, на ком задержит взгляд прекрасных глаз дочь князя Чавчавадзе?