Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 119

Обо всем, что с ней произошло, Нина писала в письме от 22 апреля 1829 года своей знакомой:

«Через несколько дней, проведенных в борьбе с тоской, охватившей меня, в борьбе с неясной тревогой и мрачными предчувствиями, все более раздиравшими ме­ня, было решено, что лучше сразу сорвать покрывало, чем скрывать от меня ужасную правду. Свыше моих сил пересказывать вам все то, что я перенесла: я взываю к вашему сердцу любящей супруги, чтобы вы смогли оце­нить мою скорбь, я уверена, что вы поймете меня: мое здоровье не могло противостоять этому ужасному удару. Переворот, происшедший во всем моем существе, при­близил минуту моего избавления. Опустошенная душев­ными страданиями более, нежели страданиями физиче­скими, лишь через несколько дней я смогла принять но­вый удар, который мне готовила судьба: мой бедный ре­бенок прожил только час, а потом соединился со своим несчастным отцом — в мире, где, я надеюсь, будут оце­нены и их достоинства, и их жестокие страдания. Однако его успели окрестить, ему дали имя Александр в честь его бедного отца».

                                                                            * * *

Лишь спустя месяц Нина стала подниматься после горяч­ки. Ни плача, ни жалоб от нее не слышали. День за днем, неделя за неделей — она как бы неохотно прощалась с тем бессознательным состоянием, которое сейчас для нее было лучше жизни. Но вставать заставляла необходи­мость.

Грибоедов оставался непогребенным, и Нина знала, что гроб с его телом, одолевая бесконечные перевалы, все-таки неуклонно приближается к Тифлису. Стоял уже июнь.

Рассказывали, что за день до того, как траурная арба появилась на улицах Тифлиса, над городом бушевала та­кая гроза, какой старожилы не помнили. Следующий день был тих и светел. Родственники отговаривали Нину идти к городской заставе встречать гроб. Она настояла на своем и долго молилась перед иконами, прося сил все перенести.

Наступил вечер, когда на дороге, ведущей к Тифлису, появились повозка и люди с погребальными факелами в руках. Они подступали все ближе и ближе, и наконец Нина увидела гроб. Вот тогда сознание оставило ее.

На следующий день Грибоедова отпевали в том са­мом Сионском соборе, где стоял он рука об руку со своей невестой в белоснежной фате. Тому минуло меньше года.

Просьбу мужа она выполнила — похоронила его на Давидовой горе. И стала хлопотать о памятнике.

Дело оказалось очень сложным. Духовенство не давало согласия, упирая на то, что тяжелый камень вызовет опол­зень и принесет вред монастырю. Нина взялась на свои деньги укрепить церковь, возле которой был похоронен Грибоедов. Ей и в этом отказали. Тянулись долгие меся­цы, прежде чем разрешение было получено.

Нина сама сделала набросок, каким бы она хотела ви­деть памятник мужу. Списалась со знаменитым скульпто­ром Василием Ивановичем Демут-Малиновским, и он, не откладывая, приступил к работе.

Памятник был уже готов, а вдова все искала слова, которые остались бы на мраморе вечно. Они пришли к ней ночью.

«Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?