Читать «Казнь. Генрих VIII» онлайн - страница 176

Томас знал, где искать. Там, затворившись в каменной келье, изучит древние манускрипты, Священное Писание и творения первых философов, учения первых христиан и жития первых святых. В тех манускриптах, в тех учениях и житиях непременно отыщет исцеляющие душу ответы.

Обязан, должен искать.

Ещё только готовясь начать свой подвиг познания, понемногу знакомился с монашеским бытом. Его узнавали, как только вступал за ограду, встречали поклонами и тихими словами привета, молча благословляли, если не хотел говорить, давали советы, если спрашивал их.

Преображался среди братьев чистых, безгрешных, как представлялось ему, ничем не запятнанных ни перед Господом, ни перед людьми. Всем сердцем полюбил преданных служителей Господа и тайно завидовал им, ибо их жизнь себе поставил в пример.

Юноше особенно нравился один старый монах со вздутой щекой и выбитыми сбоку зубами. Монах сновал с суетливой поспешностью, с покорной готовностью глядя на всех. Порыжелая ветхая ряса мешком висела на широких плечах, и бывал он бос от ранней весны до самого зимнего холода.

Часто встречал монаха в лесу, где тот усердно молился, укрывших от всех остальных. Его самого манила прелесть одинокой молитвы, и в этом бедном монахе чувствовал самого близкого, самого сердечного брата. Тянуло хоть раз подойти, преклонить рядом с ним колени на пожухлой осенней траве, чтобы вместе помолиться Всевышнему, помолиться славно и горячо, всей душой, но что-то мешало, может быть, деликатность, опасался спугнуть, помешать, застывал, случайно набредя на него, старался оставаться не замеченным.

Однако чуткий монах примечал его сразу, как будто видел склонённой спиной, испуганно поднимался с колен и торопливо исчезал в глухомани, словно провалившись куда-то. Потом стал привыкать, оставался на месте, прекращая всё же молиться, делая вид, что собирает грибы. Потом разговорились с братом Джеромом и нередко вместе возвращались в обитель, шагая через луга по узкой тропе.

Бабье лето уже отсняло. Стояла ядрёная чистая осень. Свежий воздух до того был прозрачен, что становился невидимым, так что сквозные неоглядные дали открывались ясно и близко, словно всего в двух шагах. Начинало слегка холодать. Подсыхала земля. Мелкие лужицы иногда белели ледком.

Брат Джером шёл босиком. Неправильное лицо оставалось суровым и сумрачным. Глухие глаза были поставлены близко, как близнецы. На голове нечёсаной гривой спутались грязные волосы. Посреди гривы, смуглая от загара, глядела в небо тонзура.

Держась несколько боком, трогая грубый рукав его рясы, рассказывал брату Джерому с удивлённым счастливым лицом, сам ощущая это выражение необыкновенного счастья, какое великое чудо свершилось в его измученной, потрясённой душе, как близки и дороги ему эти люди, добровольно оставившие суету и раздор, покинувшие дома и земли, не имеющие ничего своего, посвятившие себя служению Господу, возвышенные этим служением, очищенные верой своей, сроднившиеся, как древние Кастор и Поллукс.