Читать «Казнь. Генрих VIII» онлайн - страница 139

Усмехнулся невольно, напомнив себе, что смерть у каждого только своя, не похожая на смерти других, странно равная и всё же своя.

Умный, хитрый, бесчестный Уолси, отправляясь когда-то в Камбрэ, говорил почти то же, что Мортон, а умер совсем по-иному...

— Мастер! Мастер!

Открыл мгновенно глаза, но невольно продолжал свою мысль, уже вслух:

— Я только воротился оттуда, а мне со всех сторон говорят, что Уолси неверный, изменник...

Ему ответил испуганный голос:

— Ваш Уолси помер давно!

Собираясь старательно с мыслями, привычно приказывая себе хранить невозмутимое равнодушие на лице, Мор согласился:

— Умер он в Лестере, проклиная славу и земные соблазны.

Над ним клонилась и колебалась чёрная тень, громким шёпотом вопрошая его:

— Что с вами, мастер? Вы спите?

Мыслитель с трудом оторвал занемевшую руку, которой всё это время бесчувственно обхватывал замерзшие ноги, и с достоинством поднял её, давая этим понять, что слышит и никого не задержит, уверяя после долгого молчания несколько заплетавшимся языком:

— Не пугайтесь, со мной ничего.

Тень держала плошку с брошенной в масло светильней. Огонёк подрагивал озорно, неровными слабыми бликами освещая взволнованное лицо, которое, ещё ниже склонившись к нему, настойчиво переспросило:

— Совсем ничего?

Наконец разглядел, что над ним склонилась Дороти Колли, но всё же её не узнал. Иная мысль беспокойно вырвалась из густого тумана забытья, и философ проворчал недовольно:

— Рано ещё... Я полагаю, целая ночь впереди...

Дороти захлопотала тревожней и громче, присев перед ним:

— Вам плохо, мастер? Вам плохо, да?

Вскочив, швырнув на пол маленький свёрток, торопливо сунув дымившую плошку на стол, схватила его очень больно под мышки и с силой дёрнула вверх, отрывая от пола. Узник разгибался с трудом. Застывшие ноги слушались плохо. Поясницу ломило. Глаза едва различали предметы, освещённые слабыми вспышками маленького огня.

Очнулся лишь от этой скрипучей, ноющей боли и поневоле решил, что это прислужники палача прежде времени явились за ним и бессильного, не успевшего овладеть своей волей грубо тащат с собой.

В горле пересохло.

Хрипло выдавил, едва шевеля языком:

— Я ждал вас только утром...

Придерживая его непослушное, нестойкое тело, Дороти оправдывалась и причитала над ним:

— Утром нельзя. Я всегда прихожу в это время. Вы не помните этого, да? Комендант же страшится, что заметят меня и донесут королю. Вы же сами мне говорили об этом! А вам надо есть. Вы отощали совсем! Вы сделались легче котёнка!

Мор с удивлением поглядел на неё, неловко свесив на сторону тяжёлую голову, слабо пытаясь освободиться из крепких, натруженных рук, но вдруг заметил, что крупные слёзы радужно переливались в уголках добрых расширенных глаз, и узнал её по этим глазам, от вида которых стало вдруг так хорошо ощущать приветливое тепло мускулистых взволнованных рук и бешеный стук беспокойного доброго сердца.

Отстранил помощницу, упираясь ладонью в плечо, и постарался встать как можно прямее. Плотской, физической немощью не хотелось пугать, вновь воротилась решимость. Лишь взгляд, всё ещё ослеплённый внезапным огнём, оставался мертвенно-тусклым.