Туда, где осклабился на луну клыков заснеженных ряд,Туда, где полуденную белизну ложные солнца язвятИ на зов июня свергаются с гор тьмы ледяных громад;Туда, где на тундру снежный покой нисходит в урочный час,Где плодятся безмолвия семена и адское пламя, ярясь,В чашу полночных небес течет, – яшма, янтарь, алмаз, —Туда, где в пенящейся быстрине проносятся льдины, стеня,Где реки в мученьях текут на закат, излучины кровеня, —Туда, собрав свой нехитрый скарб, я уйду на исходе дня.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Я знал, что однажды этот ловец к рукам меня приберет;Нетленный зов, драгоценный зов, зов извечных широт;И ныне – о боги неторной дороги! – как он мне сердце рвет!Холеных божков, показуху, вранье больше терпеть не могу;Мне на запах бобов и бекона идти, устроить «лежку» в снегу,Проложить тропу, испытать судьбу, дать решающий бой врагу.Глухоманью костлявой, разруху и смерть порождавшей во все времена,Я с Севером связан и с ним познал науку борьбы сполна.Мы сражались вместе, плечом к плечу, – но верх одержит Она.Я смеялся над Нею и шел на зов, бесстрашен и одинок,И за владенье этой землей выплатил битвой оброк.Но Глухомань одержит верх, крушенья день недалек.Я бился насмерть, как волкодав, с волчьей землей сцепясь;Содрогалось небо, и на снега потоками кровь лилась;И, как замученный волкодав, встречу я смертный час.
Перевод Владислава Резвого
Три голоса
Я слушал на бреге дикомВолны монотонный слог;Качая верхушки сосен,Мне ветер шептал урок;И пели мне звезды, но их напевыВ слова я облечь не мог.И волны вели сказаньеО дали морских широт,О береге без названья,Что нас в океане ждет,О тех, кто плыл за богатым кладомИ сгинул в пучине вод.И ветер учил быть честным,Свободным, как ураган,Не ведать любви к наживе,Гордыни не пить дурман,Тянуться душой к природе,Как к матери мальчуган.А звезды о Боге пели,Что в каждом из нас живет,О пальцах, плетущих пряжуСтолетия напролет;Ветра и вода, душа и звезда —Лишь нити Его тенет.Закутавшись в одеяло,В костер добавляя дров,Мечтал я, что развернетсяБесшумно ночной покров,Умолкнут волна и ветер,Оставив мне песнь миров.
Перевод Ю. Лукача
Закон Юкона
Это – закон Юкона, чья скрижаль проста и крепка:«Посылай ко мне только сильного, не посылай слабака!Того, кому боль не страшна, кто пасть не боится в бою, —Чем круче такой, тем лучше: пусть придет на землю сию.Кто ловчее тигров Сибири, сильней медведей во льду;В чьей крови бульдожья порода – для тех награду найду:Отыщи меж своих отродий лучших по существу,Таких я в сердце приму, сыновьями их назову.К золоту приведет их назначенная тропа:Остальных – растопчет моя карающая стопа,В их глотках будет бесплоден хрип и предсмертный вой:Утаскивай-ка подале убогий выводок свой.Пред мощью моей, скиталец, руки в страхе воздень:Тысяча тысячелетий – для меня как единый день.Под престолом храню богатства, встречи с мужчиной жду —А если дохляк припрется, так разве себе на беду:Стать ему грязной пеной, илом лежать на дне.Выбраковка людского рода – дело как раз по мне.Одного за другим я брал – легче легкого – на измор.Одному за другим выносил я очередной приговор.Пусть потонут они, как крысы, погрызутся, как собачня,От тухлятины ли подохнут, от Антонова ли огня;В аду побывал, кто видел – что такое моя зима.Коростой липнет на лица моя полярная тьма.Я парней избивал буранами, заворачивал их во мглу;Гнулись они, как луки, принимающие стрелу;Воняли хуже волчар издыхающих, и одров;Их ребра – что ксилофоны для смертной пляски ветров.Молясь, но собравшись с силами, чтоб сразу, наверняка —Пальцем ступни дотягиваясь до спускового курка;С трудом плетясь под конвоем, пену роняя с губ,Чеком на миллион живой размахивал труп,И сгорал, будто вошь в костре… не сосчитать пьянчуг,Нырявших купаться в прорубь, где любому мигом каюк;Потому как самое место для них – это ил на дне;Где быстрей сгниют они и надежней, чем у меня в глубине?Ну, а если что заработал – к изгибу реки спеши:Там салуны, там граммофоны: пускайся в пропой души!Даже в городе, ложью набитом, ни к чему подобный балбес,Он – добыча пропастей, кряжей и зимних моих небес!Для меня такой – как чума, пусть подохнет – мне все равно.Слабые тут подыхают – лишь сильным выжить дано!Но есть иные мужчины, что спину не гнут, служа —Чести моей защитники, славы моей сторожа;Они-то знают дорогу чрез ледяные миры,И на моих порогах не боятся они снежуры;Вот их-то и ждут богатства прибрежий моих и гор;По-матерински с такими могу вести разговор.Такому гостю гостинец изрядный принадлежащ —Хранимый в хрустальных водах, в потемках звенящих чащ.Вот это-то гости знают, что я ожидаю вдали:Не то у начала мира, не то на краю земли.А надо мной в глубинах, вкруг меня мерцает беда,Во чреве жутком таящая не рожденные города.Просторы мои широки; и лежу я, силы храня,Ожидая мужчин, которые сумели бы взять меня:Для неженки-горожанина здесь ни тропок нет, ни путей:Но есть – дороги для викингов, с простою верой детей;Отчаянным, несгибаемым в моем ледяном краюОтдам я свои богатства, и плоть им скормлю свою.Привычно полный до края, смотрю я на берега,Исполнен вечной печали, ни в ком не видя врага;Одну великую грезу лелея и день и ночь,Когда же люди устанут, когда ж смотаются прочь;Когда мне дадут свободу от грызни своей, от резни,Ибо дающую руку лишь кусать умеют они.А мне – мечтать о мужчинах, о женщинах, чтящих меня,О детях, что здесь улыбнутся первому свету дня,О жизни, о гордой славе флагов и городов,С которыми поделиться я сокровищами готов».Это – Воля Юкона, поставлена испокон:Здесь слабый – должен погибнуть, а сильный – блюсти законПроклятый и отчаянный, в нем на всё найдется ответ:Это – Закон Юкона, и крепче скрижали – нет!
