Читать «Знание-сила, 1997 № 07 (841)» онлайн - страница 68

Хесину не удалось должным образом продолжить свои исследования. Вскоре он был уволен. Эти события его жизни описаны в воспоминаниях Жозефины Григорьевны Шмерлинг — она начинала работу в довоенные годы с М. М. Завадовским, подверглась вместе с ним гонениям в 1948 году. Работала потом в лаборатории С. Я. Капланского, а затем многие годы была опорой и сотрудницей Хесина в его лаборатории в Институте атомной энергии имени Курчатова. Вот отрывок из ее воспоминаний: «...Его зачислили к иам (в лабораторию Капланского) на должность младшего научного сотрудника... Однако меньше чем через год было очередное сокращение, под которое, как самый новый сотрудник, попал Р. Б. В этот раз удалось его отстоять: два старших научных сотрудника согласились перейти в младшие и таким образом, за счет экономии средств, сохранили его на работе... Однако вскоре в Академии медицинских наук получили приказ, согласно которому «нераскаявшимся» генетикам было запрещено заниматься научной деятельностью и наша ... администрация издала приказ об увольнении Хесина. На этот раз единственной возможностью остаться на работе был перевод на ненаучную должность технического лаборанта. Инициатива и помощь в таком решении проблемы принадлежала С. Е. Северину. Альтернатив не было. Перевод на должность лаборанта произошел в тот период, когда стали получаться интересные научные результаты, F. Б. предложил оригинальный метод фракционирования цитоплазмы и начинал свои пионерские работы по синтезу белка в изолированных цитоплазматических гранулах. Коллектив, не только нашей лаборатории, но и всего института, в котором Р. Б. уже пользовался серьезным авторитетом, был потрясен алогичностью и потрясающей несправедливостью принятого решения и полной своей бесправностью в ее преодолении.

В ответ на это действие администрации С. Я. Капланский освободил Р. Б. от всех плановых обязательств (ведь лаборант) и создал ему «зеленую улицу» для работы над докторской диссертацией. Это стало не столь уже частым примером, когда над докторской диссертацией работал лаборант.

Интересные данные, успех в работе и дружественное отношение окружающих позволили Р. Б. перемести эту очередную неприятность и компенсировали острый недостаток в деньгах. Он не изменил ии привычным интенсивным темпам работы, ни своему научному энтузиазму.

Правда, возник новый мешающий компонент жизни: язва желудка. Не думаю, что она была непосредственным следствием всех служебных перипетий, но тем не менее она была, и были «голодные» боли и приступы, и в лабораторном термостате появилась дежурная манная каша. Эта язва, если не считать военных ранений, была первым ударом по его завидному здоровому организму. Так, будучи лаборантом, имея язву и не имея денег, подошел Р. Б. к научному финишу и в марте 1953 закончил экспериментальную работу над своей докторской диссертацией. И жизненная и научная судьба представлялась в самом радужном свете.

Следующий удар был непредсказуем. Мне кажется, что наша литература и публицистика несправедливо мало внимания уделила той погромной акции, которую совершили Минздрав и АМН СССР над своими учеными.