Читать «Знание-сила, 1997 № 07 (841)» онлайн - страница 69

18 марта 1953 года 26 сотрудников- евреев были уволены из института в связи с его реорганизацией. Остались неуволенными только два еврея — А. Е. Браунштейн и П. Н. Рабинович. На следующий день были уволены все те, у которых один из родителей был евреем. В этот раз остались неуволенными М. Н. Колосов (будущий академик) и Ирочка Каганова. А. Е. Браунштейн еще не был академиком, но уже открыл переаминирование и имел всемирную известность; П. Н. Рабинович — химик-органик, был единственным человеком в стране, который умел синтезировать радиоактивные аминокислоты.

Мы с Р. Б. были уволены общим приказом. Наша послушная администрация очень торопилась.

Самуила Яковлевича Капланского тоже уволили. Ему отвезли приказ (об увольнении) для подписи домой парторг (М. А. Губернией) и директор (В. Н. Орехович), так как он только что выписался из больницы после своего первого инфаркта и в институт еще не ходил. (Трудно удержаться — человеку после инфаркта везут приказ об увольнении домой... Бога они не боялись.— С. Ш.).

Сейчас трудно себе представить наш институт после этих приказов. Реакция была очень сильной. Сейчас ее назвали бы стрессом. Тогда такого слова еще не было в обиходе. Было много слез. Плакали оставшиеся. Особенно тяжело было смотреть на А. Е. Браунштейна. Он сидел в своем кабинете и плакал живыми слезами. У него были уволены очень близкие ему и давние сотрудники. П. Н. Рабинович из своей лаборатории не выходил. Мы с Р. Б. сдавали оборудование и собирали свои экспериментальные материалы. У меня к тому времени тоже была готова докторская диссертация. Препятствий к выносу этих материалов нам не чинили.

Увольнение прошло по многим институтам АМН. Устояли только редкие директора. Например, директор Института питания — профессор О. П. Молчанова, в ее институте в эту кампанию не пострадал ни один человек.

Не веря в реальность увольнения, в первые дни безработицы мы пытались «искать правды» коллективно и обивали пороги в министерстве, в академии и во всех других мыслимых точках общей уволенной группой. В тех случаях, когда нас допускали на прием, нам, естественно, ничего не объясняли и ничего не обещали.

Радостным для всех был день 4 апреля 1953 года, когда в газетах был опубликован приказ об освобождении «врачей- убийц» и они были признаны не убийцами. Ликование было всеобщим. Мы были уверены, что нас восстановят на работе. Р. Б. помчался в лабораторию, чтобы сохранить свои рабочие растворы.

Действительно, большая часть уволенных сотрудников была восстановлена. Вернулся на работу и С. Я. и сразу стал хлопотать о нашем возвращении. Но по причинам, до сих пор не понятным для меня, В. Н. Орехович категорически отказался вернуть и Р. Б., и меня на работу.

И вот началась долгая и томительная безработица. Коллектив безработных распался, и каждый начал устраиваться в одиночку... Для меня география Москвы до сих пор связана с локализацией тех институтов, в которых мне не удавалось устроиться на работу. Такая же ситуация была у Р. Б.