Читать «Знание-сила, 1997 № 07 (841)» онлайн - страница 66

Как удалось профессору С. Я. Капланскому принять Хесина на работу в свою лабораторию в Институте биологической и медицинской химии АМН — неясно. После изгнания из МГУ Хесин стал биохимиком: прошел большой аспирантский практикум на кафедре биохимии 2-го Московского медицинского института под руководством замечательного человека, профессора Надежды Филипповны Толкачевской. И Капланский принял на работу не генетика, а биохимика Хесина. В Хееине соединились две специальности — генетика и биохимия. А это соединение — молекулярная биология. В этом Р. В. Хесин уникален. Он стал первым «исходным» молекулярным биологом в нашей стране.

Лишенный возможности заниматься собственно генетическими исследованиями, Хесин в лаборатории Капланского продолжал изучать свою тему биохимическими методами. Это была давняя проблема генетики — цитоплазматическая наследственность, возможность существования генов, расположенных не в ядре, а в цитоплазме и передающихся в поколениях непосредственно от яйцеклетки к яйцеклетке (сперматозоиды почти лишены цитоплазмы). Го была, в сущности, эпоха зарождения отечественной молекулярной биологии.

Сейчас, сорок лет спустя, трудно представить себе тогдашний «уровень незнания»:

— Есть наблюдения взаимосвязи процессов биосинтезов белка и нуклеиновых кислот.

— Лишь недавно стала известна работа Эвери и сотрудников о роли ДНК в трансформации пневмококков.

— Матричная концепция Кольцова еще представляется лишь абстрактной Гипотезой.

— И никакой идеи, связывающей ДНК, РНК, их полинуклеотидные тексты с последовательностью аминокислот в полипептидных цепях белков...

Как странно из сегодняшнего времени видятся исследования тех лет: движение слепых, ищущих дорогу среди невидимых ими зданий, подземных переходов, уличных киосков и движущегося транспорта. Еще несколько лет осталось до статьи Уотсона и Крика, работ Херши и Чейза, Хогланда и Липманна.

А наши, затравленные и шельмуемые, борются с обстоятельствами. Наш эмигрант Г. А. Гамов — признанный автор идеи неперекрывающегося генетического кода. Наш А. А. Нейфах в Москве представил ранее Гамова и независимо от него сходную концепцию такого кода. И получил статью из «Известий АН, серия биологическая» обратно. С резолюцией осторожного А. Н. Белозерского — статья не может быть опубликована: формальная математическая «схоластика» не применима к столь самобытной науке, какой является биология.

А у нас сурово преследуют «менделистов-морганистов» и запрещают «нераскаявшимся» генетикам заниматься научной работой. И еще много лет — до 1964 года(!) — в вузах истребляют «формальную генетику». Преследуют, даже исключают из университетов студентов, пытающихся самостоятельно узнать истину. (Дело сестер Н. и Е. Ляпуновых и студентов Н. Воронцова, А. Яблокова, Ю. Богданова, Л. Киселева, М. Шемякина — участников домашнего генетического кружка А. А. Ляпунова. Какие имена! Все участники этого кружка — видные биологи последующих десятилетий). В этих условиях работа Хесина имела чрезвычайное значение.