Читать «Заложница Карла Великого» онлайн - страница 13

РОРИКО. Позволь открыто говорить. Я вижу, что милость небывалую мой государь на небывало недостойную пролил… И потому открыть я должен правду. Герзуинда, заложница саксовская, которую безумной, правда, ветренной, но все ж невинной ты считаешь – она безумна, легкомысленна, конечно, но более того – преступна! Правда, никогда обмана власть подобную я не видал, а также столь лживого подобья чистоты. Подумать можно, что если хлеб причастья ей в чистые вложить уста, то расцветет он и сохранится в святилище нетлевным тысячи годов. С чела её как будто струи очищения текут – и все ж её дыханье яд, погибель, ужас, государь!

КАРЛ. Подожди. Не сразу все, а постепенно, каждое отдельно расскажи. Слишком новым, тернистым ты идешь путем. Замедли шаги твои. Если грешница она и бесом одержима, как убеждал нас канцлер, то чем, скажи, грешна она?.. Чтоб в этом ее мы покарали! В чем наибольший грех её?

РОРИКО. В чем? Возьми ты чистоту, настолько присущую её годам, что за нее ребенка нельзя хвалить. И тот порок возьми, что на могиле невинности живет, бесстыдно его утучняясь; их сравни – и будешь знать.

КАРЛ. Хорошо… Но ты откуда это знаешь?

РОРИКО. Почти во всем она сама призналась мне.

КАРЛ. Ай, ай, граф Рорико! Прошу прощенья…

РОРИКО. Пристыдить меня ты чем-то хочешь? Что должен я простить? Во многом из года в год я был виновен пред королем, и он прощал мне в милости великой. Но в этот раз я за собой вины не знаю. Она за мною побежала – говорю открыто – и ухватилась за меня, хотя сурово и оттолкнул ее. Она не отставала, а мною овладело – хотя я не святой – к ней омерзенье… большее, чем страх. Все в ней мне было непонятно, все чары казались порожденьем чуждой силы. Отвращенье наполнило мне душу – и не взял я того, что в руки мне давалось.

КАРЛ (бледнея). Взгляни мне, Рорико, в глаза!

РОРИКО (безстрашно и открыто глядя ему в глаха). Что, король Карл?

КАРЛ. Продолжай.

РОРИКО. Я признаю, что странно так поступать, как я, и все-ж… Приступом я брал и менее прекрасных дев. Я не святой, а также не труслив. Однако, хотя щадить тут было нечего и завоевывать лишь собственную шею приходилось, ее из рук сплетенных девушки освобождая, я оказался – что вовсе не почетно в подобных случаях – героем стойким.

КАРЛ. Что дальше?

РОРИКО. Вот что случилось с нею не дальше чем вчера. Ночью, ты знаешь, выпал иней, и утро все лежал, пока на солнце не растаял… Ну, словом, вечером вчера ее я снова подобрал – или, вернее, она меня подстерегла, окликнула и побежала за много вслед до самой калитки сада, где с лошади сошел я.

КАРЛ. За лошадью твоей она бежала?

РОРИКО. Да. Три мили пробежала. она за мной. Я пустил галопом лошадь, и она летела вслед.

КАРЛ. Окрылены, что-ль, ноги у неё?