Читать «Завещание Шекспира» онлайн - страница 273

Уиллу Слаю досталась другая чаша, за пять фунтов. Но ему оставалось радоваться ей лишь три года. Он не был женат, его единственный незаконнорожденный сын умер, не прожив и двух недель, и был похоронен в Крипплгейте на кладбище Святого Эгидия. А Гаса похоронили в ясный солнечный день в августе чумного 1608 года на погосте Святого Леонарда в Шордиче. Свой дом на Холиуелл-стрит он завещал дочери нашего товарища – Роберта Брауна, всю семью которого выкосила чума 93-го года. Но, как ты помнишь, Браун снова женился, и Слай упомянул в завещании его дочь. Да и самого его не забыл, завещав ему свою долю в «Глобусе». Джеймсу Сэндсу снова повезло – Слай оставил ему круглую сумму, сорок фунтов. А вот Кусберт Бербидж ни в чем не нуждался и унаследовал шляпу и шпагу Слая. Оставшиеся сорок фунтов были розданы приходской бедноте.

И по мере того, как один за другим умирали мои сподвижники и зачитывались их завещания, я начал мысленно составлять свое собственное, надеясь, что, может, еще многие годы не понадобится звать адвоката – и вот наконец ты здесь, Фрэнсис. Еще тогда в уме я начал соединять воедино кусочки материальной мозаики моей жизни: дома, финансовые вложения, обстановку, – как поделить целое на части, кому что достанется – вплоть до серебряных блюд, дублета и чулок.

Шепот смерти еще больше усилился в моих ушах, когда я похоронил ту, с которой совсем недавно еще спал. Через год после Гаса умерла мадам Маунтджой. Мы похоронили ее в конце сентября. Листья кружились, как снег, и сыпались в холодную яму, которая ее ожидала. Я виновато глядел на незрячее существо в саване, которое вот-вот должны были закопать, и вспоминал прокисший запах постели, вороватые совокупления в комнате на Сильвер-стрит, звуки, которые доносились из-под меня, подмышечный запах прелюбодеяния. Ляжки, которые, бывало, так неистово вставали на дыбы под моими обуздывающими их руками – такие неподвижные и холодные в этой плотной мешковине, которую теперь опускали в темноту и тишину. Ее язык всегда был занят волнующим французским шепотом и поцелуями, но теперь он остался без дела. Боже, боже! Ее засыпали землей, и мы ушли, оставив ее с листопадом, который вспыхивал и гас на могиле.

Но свет и тень не прерываются ни на миг, день за днем, год за годом. На следующий год, в июне 1607-го, мы крестили мою первую внучку – Элизабет. Моя мать радовалась ей лишь полгода. Она умерла за две недели до появления на свет внука, Майкла Харта. Сестра моя Джоан вышла замуж за шляпного мастера, Уильяма Харта, чьим единственным достижением были произведенные им на свет четверо детей. Их трехлетняя дочь Мэри умерла в предыдущем году. Мы похоронили мать 9 сентября и покрестили Майкла 23-го.