Читать «Живые не сдаются» онлайн - страница 44

Мимо проходили товарищи по блоку. Но никто, казалось, не замечал двух человек, сидевших на мостовой, не прислушивался к их разговору.

Это было правилом: не обращать внимания на тех, кто беседует, не мешать им, а в случае опасности — предупредить.

— Как ты попал сюда, Юрий? — спросил Бакланов. — Ты ведь в лазарете лежал...

— Это было больше года назад, — ответил Ткаченко. — А потом... Как-нибудь после расскажу. Я ведь, Ваня, и здесь на службу к немцам устроился... штубендистом. — Юрий как-то болезненно улыбнулся и, не говоря больше ни слова, ушел.

- 30 -

Бакланов уже четвертую. ночь сидел у окна, где примостился в первый же вечер, и бессонными глазами смотрел на полосатую грязную массу узников, спавших друг на дружке.

Окна и двери с вечера плотно закрывались. По ночам не разрешалось не только отворять, но даже приближаться к ним. Запрещалось хотя бы на минуту выходить во двор, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Тот, кто нарушал эти правила, мог поплатиться жизнью.

Бакланов задыхался. Ныли раны после «вступительных». Появилась какая-то сыпь, которая разрасталась от кровоточащих ран по всему телу. Прикосновение к голой коже дерюжной куртки и штанов вызывало нестерпимую боль. Бакланов уже знал, что одежда смертников заражена чесоткой, экземой и другими инфекционными болезнями.

Вдруг в правом углу кто-то вскочил на ноги и с сумасшедшим воплем бросился бежать по телам товарищей к выходной двери. В ту же секунду на пороге вырос Мишка-татарин. Он налетел на пленного и начал хлестать его треххвостой плетью, загоняя на прежнее место. Тот упал, но штубендист продолжал терзать его до тех пор, пока он не перестал шевелиться.

Бакланов плотно сомкнул веки, свесил голову на лежащего у чего на коленях Ивана Феноту. Мишка постоял с минуту, а потом медленно направился к выходу.

Бакланов разглядывал этого маленького, вислозадого, на коротких кривых ногах человечка. Рыжий, острижен, как и все, с пробором от лба до затылка, с черными, воровски бегающими глазами в узких щелках прорезей.

Бакланов уже встречал в концлагерях предателей всех мастей и национальностей. Они могли убить любого, но подавить к себе ненависть — не могли.

Иханов был кавалеристом. В 1941 году, в первые же дни войны, его часть оказалась в окружении. Конники пробовали прорвать кольцо противника, но всюду натыкались на вражеские заслоны. Тогда командование отдало приказ пробираться к своим в пешем строю, кто как может. Вот тогда-то Иханов и сдался врагу, надеясь, что гитлеровцы встретят его с распростертыми объятиями. Но вместо этого его обыскали, содрали сапоги, гимнастерку, часы, связали и бросили в кузов грузовика. Привезли в какой-то штаб, допросили так, что Иханов дней пятнадцать не мог ни сесть, ни лечь. А потом бросили за колючую проволоку.

Мишка возненавидел гитлеровцев, но бежать у него не хватало смелости.

Так Иханов оставался в концлагере почти два года. Затем его перевели на один из заводов, откуда можно было убежать: пленных вывозили на погрузку и разгрузку строительных материалов, причем охрана казалась не слишком жесткой. Подвернулся товарищ, тоже советский офицер, который предложил Иханову бежать вместе. Мишка согласился, и вскоре план был осуществлен. Но на пятый день их обнаружили.