Читать «Ещё поживём» онлайн - страница 59

— Ну, ты даёшь!

— И всё меняется, даже больше того, всё не так уж плохо. И пачка сигарет, и одиночество, и этот пропитанный спермой роман… Сточная канава цивилизации…

— Не одиночество, — перебивает меня он, — а уединение! Выше голову, товарищ!

— Всё выше, всё выше… А остальное? Да много ли его? Так, мелочи… Камни для баррикад, сорванные вывески потёртых идеалов. Невыносимая лёгкость бытия и прочая чудовищная чушь… Подумаешь, жизнь без любви, мир от этого не перевернётся…

— Зря ты так! Жизнь без любви не имеет смысла. Банально, но факт! Сам никак не разберусь со своими бабами. И стервы, а жалко…

— А человека без любви?

— А человек без любви — это конченый человек… Если, конечно, он не поэт… Ах, да, поэт! Тогда совсем другое дело. Без любви, в поисках любви, во имя любви… Это, пожалуй, дар! В поисках любви я облазил всю Америку!

— Ты, что, романтик?

— А ты как думал! Да, я — тотальный романтик! Как и Юкио Мисима, поэт и самурай, лётчик-камикадзе из эскадрильи Прекрасного, как и Юлиус Эвола… Барон, между прочим…

— И ещё — фашист! Метафизика секса, революция против современного мира, шизик… Как там у тебя: «Фашисты и анархисты, молодые и красивые, маршируют по авеню!». Извини, но это казарма…

— Не фашист, а традиционалист! Генон, например… Для него Шри Ауробиндо — тёмный призрак контринициации… Традиция — сакральный король, король-солнце, иерархия ценностей, врубаешься? Твоя любимая аксиология… Рыцарь бледный… Ты бы и Пушкина в фашисты записал! И не казарма, а храм, где, естественно, существуют определённые правила и запреты.

— Ну, Пушкин… Маленький, жёлтый, лысый… Злой, как хорёк! Везде вы его впрягаете… Политика — это арбузная корка, на которой ты сломаешь себе шею, Лимонов! А Пушкин… Ерофеев в своё время писал: «…Никто в России не знает, отчего умер Пушкин, зато…»

— Зато, зато, — начинает нервничать мой невидимый собеседник, — литература въелась в тебя, как никотин… Как клещ, всосалась! Всё за именами прячешься! А ты, что же ты?

— А что я! Мои предки: Исаак, Иаков… Староверы… Дед — офицер НКВД: подвалы, расстрелы… Торжество социальной шизофрении — твой храм… А фамилия по бабушке — Холмогоровы, так что, на Алтай моя родня пришла с родины Ломоносова! Почва, судьба… А ты говоришь — Мисима… Цусима! Мой прадед — герой русско-японской войны, полный георгиевский кавалер! Что — я… Случайность — логика фортуны… И лист бумаги, или вот книга, например, твоя — стрёмная, дурная, бешеная — и всё бы ничего, только вот иглы… Какой ты, всё-таки, безобразный, Лимонов, настоящий дикобраз! Когда читаешь, жалят…

— Похоже, что ты ещё жив! Хороший признак… Бабу тебе бы!

Ядрёную… Вот с такой…

— И это всё? Сплошная анатомия… для героя! Ты — калека, Лимонов… Женщины любят носиться с такими вот свирепыми калеками, возвратившимися из жарких стран. А вот мой дед (кровь — свидетель, Лимонов) сошёл с ума и свято верил при этом в существование психотропного оружия, как ты, в здравом уме — в сионистский заговор… Вот так… Всё промежностью интересуешься?