Читать «Дюма. Том 73. Путевые впечатления. В России. (Часть первая)» онлайн - страница 128

Голландцы пьянеют от огурцов, а русские крестьяне — от горячей воды.

Невозможно себе представить, что такое чаепитие русского мужика и сколько кружек кипятка он поглощает с «парой сахара», то есть с двумя кусочками сахара, которые по размеру похожи на два маленьких боба и которые он ни в коем случае не кладет в стакан — заметим, что в России мужчины пьют чай из стаканов, а женщины из чашек, но откуда проистекает это различие, мне неизвестно, — так вот, повторяю, он ни в коем случае не кладет сахар в стакан, а по крупинкам отправляет его себе в рот, и эти крупинки тают там, по мере того как длится чаепитие.

Вот потому русский и просит «на чай», и просит кстати и некстати, без всяких на то оснований, без всякой причины, ничего не сделав, чтобы заслужить вознаграждение, точно так же, как неаполитанец, руководствуясь лишь одним соображением: «А вдруг дадут?»

Русское предание гласит, что, как только Бог создал славянина, тот повернулся к Всевышнему и, протянув руку, произнес: «На чай извольте дать, ваша милость!»

В двадцати шагах от дома Петра I стоит посмертный памятник баснописцу Крылову.

Пьедестал памятника украшен четырьмя барельефами на сюжеты басен поэта; Крылова окружают его животные: обезьяны, курицы, черепахи, ящерицы, зайцы, собаки, ежи, журавли, лисицы — все те, кого он наделил даром речи. Сам он сидит на неком подобии скалы посреди всего этого сборища четвероногих, пернатых и пресмыкающихся.

У памятника, который, впрочем, и сам по себе не так уж хорош, есть еще один недостаток: его местонахождение. Поставленный перед ватерклозетом — единственным, как мне кажется, во всем Санкт-Петербурге, — он выглядит вывеской этого полезного заведения.

Ну, а теперь, да будет нам позволено выйти из Летнего сада через те же ворота, в какие мы вошли, и спуститься по набережной к прославленному памятнику Суворову.

Я не знаю, кто автор памятника, и у меня нет никакого желания справляться об этом.

Во Франции Суворов известен почти так же, как и в России. Память г-на Мальборо была увековечена песенкой, а русского военачальника, победившего Макдональда и Жубера, обессмертила мода: почти целый год у нас носили сапоги на манер Суворова.

Он был внук Ивана Суворова, священника одной из кремлевских церквей. Этот священник был причастен к заговору коварной царевны Софьи, историю которой мы уже рассказывали. У него был сын, который начал службу солдатом, затем стал офицером и, следовательно, дворянином, а потом, постепенно поднимаясь от чина к чину, дослужился до генерал-аншефа. У этого второго Суворова в 1729 году родился сын, бронзовое воплощение которого в образе Ахилла находится сейчас у нас перед глазами и который достиг всего, чего можно достичь в России, если только ты не стал императором.

Начинал Суворов в Семилетнюю войну, которая стоила нам Канады и Индии. В чине бригадира он командовал осадой Кракова, одержал победу над польской армией при Столовичах, разбил турок, покорил ногайских татар, получил чин генерал-аншефа и должность губернатора Крыма; вместе с принцем Кобургским выиграл битвы при Фокшанах и близ Мартинешти на Рым-нике, взял штурмом Измаил, разгромил Костюшко под Мацеёвицами и, учинив резню жителей Праги, вошел в Варшаву.