Читать «Дюма. Том 73. Путевые впечатления. В России. (Часть первая)» онлайн - страница 118

Как известно, Таврический дворец, с его великолепной обстановкой, мраморными статуями, прудами с разноцветными рыбками, золотой совой, поворачивающей голову и вращающей глазами, золотым павлином, распускающим хвост веером, и поющим золотым петухом (мы еще найдем этих трех птиц в Эрмитаже вместе с их золотым деревом), Потемкин подарил Екатерине И, чтобы отпраздновать завоевание края, название которого носит дворец. Но самым удивительным во всем этом остается не помпезное богатство дарителя — Потемкин каждый год в январе дарил императрице корзину вишен, стоившую десять тысяч рублей, и он приучил Екатерину к подобным подаркам, — а то, как свято блюли тайну, в которой этот дар готовился!

Дворец, занимающий вместе с парком четыре арпана, был сооружен в центре столицы, но Екатерина ничего о нем не знала. И настолько, что однажды вечером, когда министр пригласил императрицу на ночное празднество, устроенное в ее честь, она обнаружила на месте нескольких знакомых ей заболоченных лугов сверкающий огнями, заполненный звуками музыки и пестрящий живыми цветами дворец, построенный, казалось, руками волшебниц.

Позднее мы еще вернемся к Потемкину: счастливый случай свел нас с еще здравствующей племянницей князя, на руках которой он скончался и которой сейчас восемьдесят шесть лет; эта удача позволит нам дать о Потемкине такие сведения, какие о нем никогда не сообщали историки.

Однако изложение этих сведений в данную минуту неуместно, так как оно слишком отдалило бы нас от открывшейся нашему взору панорамы, к которой мы торопимся вернуться.

С правой стороны, охватывая весь горизонт и уходя необозримо далеко за него, раскинулся Санкт-Петербург — необъятные и беспорядочные скопления домов, разделенные рекой; над ними возвышаются шпиль Адмиралтейства, золотые купола Исаакия и усеянные звездами купола Измайловского собора; все это выделяется на фоне серо-перламутрового неба в голубой дымке, которое выгодно оттеняло бы городские постройки, если бы не бледная зелень их крыш.

Зеленый цвет — это болезнь, которой поражены петербуржцы. Подобно господину барону Жерару, автору «Въезда Генриха IV в Париж», видевшему все в зеленом цвете, петербургские архитекторы тоже все видят в зеленом.

Скажем сразу об истинной причине этого отступления от общепринятых правил живописи.

Петербуржцы с незапамятных времен красят так свои крыши вовсе не ради чести прослыть изобретателями пятьдесят третьего оттенка этого цвета — в природе, я полагаю, их существует пятьдесят два, а потому что, имея крыши из листового железа, которое обязательно нужно красить, они столкнулись с необходимостью выбрать цвет, способный как можно дольше противостоять действию снега, дождя и мороза. Черная краска дешева и долго держится, и потому какое-то время назад половина крыш на севере и западе России была в трауре. Но император Николай нашел этот цвет похоронным и запретил его использовать, оставив эту привилегию лишь для своих дворцов.