Читать «Дни одиночества» онлайн - страница 96

Меня это не сильно заботило – я переживала и не такое. Мне даже внезапно подумалось, что ирония, игра в молчанку и истерики были для детей, может, даже заключивших между собой безмолвное соглашение, способом справиться со страхом. Я только опасалась, что соседи могут вызвать полицию.

Однажды утром мы выходили из дому – дети опаздывали в школу, а я на работу. Илария капризничала: ей все не нравилось. Особенно туфли, в которых она проходила как минимум месяц и которые вдруг ни с того ни с сего начали ей жать. Она разрыдалась и принялась кататься по лестничной площадке, пиная дверь, которую я только что заперла. Обливаясь слезами, она вопила, что у нее болят ноги и что в школу она не пойдет. Я спокойно, но достаточно равнодушно спрашивала ее, где болит; Джании, смеясь, твердил: “Отрежь кусок ноги, тогда туфли будут впору”; я шипела, чтобы они прекратили, что надо пошевеливаться, что мы и так опаздываем.

Вдруг я услышала щелчок замка этажом ниже, а затем сонный голос Каррано спросил:

– Вам помочь?

Я вспыхнула от смущения, словно меня застали за чем‐то постыдным. Я зажала ладонью рот Иларии и сильно на него надавила, а другой рукой резко поставила ее на ноги. Девочка тут же умолкла, удивленная переменой моего настроения. Джанни вопросительно посмотрел на меня. Я разыскала в горле голос, подобрала для него спокойный тон.

– Нет, – сказала я, – спасибо, извини нас.

– Если я могу быть полезен…

– Все хорошо, не беспокойся, еще раз спасибо тебе за все.

Джанни закричал было:

– Привет, Альдо! – но я вжала его нос и рот в свое пальто.

Дверь тихонько закрылась, и я с сожалением осознала, что теперь стесняюсь Каррано. Хотя я хорошо представляла себе, чего могу от него ожидать, я больше не верила тому, что знала. В моих глазах нижний сосед превратился в хранителя мистической силы, которую он скрывал то ли из скромности, то ли из вежливости, то ли потому, что был хорошо воспитан.

Глава 44

Все утро в офисе я не могла сосредоточиться. Похоже, уборщица переусердствовала с ароматическими моющими средствами: в помещении витал запах мыла и вишни, который из‐за тепла батарей превратился в удушливую смесь. Я долго возилась с немецкой корреспонденцией, дело не шло, мне приходилось часто заглядывать в словарь. Вдруг я услышала мужской голос, шедший из комнаты для посетителей. Голос звучал отчетливо и был полон холодной язвительности: дескать, почему некоторые заранее оплаченные услуги оказали за границей ненадлежащим образом? И хотя голос доносился издалека, мне чудилось, что этот человек говорит не с расстояния в несколько метров, а у меня в голове. Это был голос Марио.

Приоткрыв дверь своей комнаты, я выглянула наружу. Он сидел у письменного стола, прямо под ярким постером, рекламирующим Барселону. С ним рядом была Карла; она выглядела более элегантной, более взрослой, пополневшей, некрасивой. Я смотрела на них, как на кинозвезд, разыгрывающих на телеэкране некую мыльную оперу из моей жизни. Марио показался мне совсем чужим: какой‐то незнакомец, по иронии судьбы похожий на человека, которого я хорошо знала. Прическа открывала его высокий лоб, отчеркнутый линией густых волос и бровей. Его лицо казалось более тонким, а прежде резкий рисунок носа, рта и скул выглядел мягче, чем мне помнилось. Марио точно помолодел лет на десять, исчезла прежняя тяжесть боков, живота и груди, он даже вроде бы чуть подрос.