Читать «Диалектика истории человечества. Том 2» онлайн - страница 46

Вначале обезьяноподобный человек инстинктивно, слепо и даже, может быть, рефлективно, подобно современным обезьянам и слонам, иногда пользовался естественными предметами (палкой, камнем), которые он встречал вокруг себя и которых он не изменял. К этому умению он вынужден был прибегать все чаще и чаще, когда, вследствие каких-то неблагоприятных перемен, попадал в совершенно новые, необычные условия существования, именно, когда он селился на непривычных травянистых равнинах, ибо, иначе, он бы погиб раньше, чем сумел приспособиться к новым условиям жизни. Одновременно с этим, как мы уже знаем, он вынужден был все чаще и чаще прибегать к стоячему положению, и, стало быть, освобождать передние конечности. А это в свою очередь облегчало ему пользование дубиной, камнем и другими естественными предметами в качестве орудий. В конце концов, наш отдаленный предок стал их с возрастающей сообразительностью изменять, приспособлять для своих целей, производить их, например, чтобы раскалывать камень.

Дарвинпишет:«Янахожувесьмасправедливым замечаниеЛеббока,что,когдапервобытныйчеловекупотреблялкремнидлякаких-либоцелей,онидолжныбылииногдаразбиваться,ионпринужденбылупотреблятьихострыеобломки.Отсюдауже недалекодопроизвольногораскалываниякремнейизатемдообработкиих...»

Поэтому операции, к которым шли наши предки в эпоху перехода от обезьяны к человеку на протяжении многих тысячелетий, постепенно научили их приспособлять свои руки, которые могли быть вначале только очень простыми. Самые низшие дикари, даже такие, у которых приходится предположить возврат к звероподобному состоянию с одновременным физическим вырождением, все же стоят выше тех промежуточных существ. До того, как первый булыжник, при помощи человеческих рук, мог превратиться в нож, должен был, пожалуй, пройти такой длинный период времени, что, в сравнении с ним, знакомый нам исторический период является совершенно незначительным. Но решительный шаг был сделан, рука стала свободной и могла совершенствоваться в ловкости и мастерстве, а приобретенная этим большая гибкость передавалась по наследству и умножалась от поколения к поколению.

Итак, рука — вот истинный «творец» самого человека и его разума! Труд — вот действительное начало «разумного человека», настоящая причина так называемой «искры божьей» - ума. Значит, из двух явлений: труд или ум, труд есть первичное, ум — вторичное. Таким образом, немного перефразируя положение отца политической экономии Петти: природа — мать материального богатства, труд – его отец, можно сказать: если природа — мать человека, то отцом человека является человеческий труд, преобразовавший, переработавший в значительной степени полученный от природы материал, т.е. человеческий организм (с его физикой и психикой), сложившийся в «мастерской природы», в продолжавшемся миллионы лет процессе биологической эволюции. Словом, в борьбе за существование наш предок своим трудом невольно переделал самого себя, превратил себя из «естественного человека», т.е. из отдельного зоологического вида среди многочисленных подобных же видов в нечто новое, отличное от остальных животных, — в разумного, «культурного человека», в «венца творения». Следовательно, всякие рассуждения о «божественном происхождении разума», о «самопроизвольном зарождении сознания» и т. п. являются не чем иным, как плодом досужей фантазии: человеческое сознание, как и вообще человеческая природа, имеет историю, и для того, чтобы понять эту историю, надо понять, как происходит воздействие человека на природу вне него. Словом, старую формулу: «вначале была мысль» (или евангельскую «вначале бе слово») мы имеем полное право заменить другой формулой: «В начале был труд, производство!».