Читать «Деревенские выборы» онлайн - страница 6

– А-а! Вот оно что?! – произнёс член, прихлёбывая пунш. – А кто это такой – Швець?

– Это его прозвание. Швець он по уличному, а по настоящему он Крынка, Федот Крынка! – говорил Верзило, стоя на приличном расстоянии от стола. – А кто он таков, то это не мне говорить; скажут, по злобе наговорил, а хорошего про него, ей-Богу сказать нечего! Да всякий, кого ни спросите, скажет вам, что Крынка – пьяница, да он и сию минуту в кабаке сидит. А лучше всего спросите встречного… Эй, ты! Карпо! Зайди на час в хату! На час! Дело есть!

Верзило постучал в окно шедшему мимо мужику с фляжкой водки в руках. Карпо был одним из приверженцев Верзилы, и последний знал это. Он был ещё очень молодой человек, лет двадцати двух, что, однако, не помешало ему иметь жену и четверых малых ребят. Карпо оставил в сенях фляжку, прикрыв её чёрной барашковой шапкой, и, войдя в горницу, почтительно остановился у порога.

– Вот барин желают знать, кто таков есть наш Крьшка! – обратился к нему Верзило. – Скажи по совести, Карпо! Не для меня, а для барина!

Мужик улыбнулся и сделал такую мину, как будто хотел сказать: «И нашли о ком разговаривать, о Крынке?!»

– Крынка, известно, – пьяный человек и больше ничего, – промолвил он вслух, – да и теперь пьяный – дерётся в кабаке!

– Странно! Как же он попал в кандидаты? – удивился член.

– Хе! Как попал?! А разве мало у меня ворогов? А они, вороги, чего хотят? Вы знаете, чего они хотят? Они хотят напакостить Климентию Верзиле, они готовы бы свинью поставить в кандидаты, только чтобы побольше ему было конфузу! Вот как они!

– Правда, правда! – подтвердил Карпо, переминаясь с ноги на ногу у дверей.

– Известно – правда! – продолжал Верзило. – Всякий скажет, что это правда. А хотите знать, за что на меня такое зло? Ступай себе с Богом, Карпо! Тебе, должно быть, недосуг! – обратился он к Карпу.

Карпо быстро поклонился и вышел.

– А оттого на меня такое зло, что я на них палки жалею, что я мало кого в холодную сажаю, да ещё оттого, что вот ваша милость да ещё другие хорошие господа ко мне расположение имеют. Завидно, значит. Ну теперь только бы выбрали! Не будь я Климентий Верзило, если в одну неделю всю деревню не пересажаю в холодную! Будут они вздыхать по верзиловой доброте!

– А что, Климентий Прохорыч! Больно тебе хочется остаться головой? – спросил член, вставая из-за стола.

– Да как сказать вам, Николай Семеныч?!. Не то чтоб я за этим головинством гнался; я, благодаря Бога, и без него всем доволен; корысти от него немного, а хлопот не оберёшься. Да только конфуз, Николай Семеныч, – вот что больно! – Верзило не какой-нибудь Крынка, про Верзилу всякий скажет, что он мужик, как следует, беспорочный мужик. Ну, как же? Был головой, всякий тебе шапку снимал и вдруг… Сами посудите! Это хоть кому обидно! Вот только за этим одним я и гонюсь! Вот и жинка моя – всякий называл её головихой, и дочка тоже… И вдруг! Обидно, Николай Семеныч, вот как обидно!..

И Верзило печально понурил голову.

– Э, что там!? Не печалься, Климентий Прохорыч! – успокаивал член Верзилу, подойдя к нему и положив руку на его плечо. – Конечно, голос народа – дело святое, но авось, как-нибудь Бог поможет!