Читать «Декамерон шпионов. Записки сладострастника» онлайн - страница 272

— Pape' Satan', pape' Satan' aleppe! — заорала волчья морда прямо у моего уха, это оказался бог богатства Плутос.

— Неплохо, Мисаил, включить его в наше правительство, а то без него оно недостаточно плутократично, — заметил Юрий Владимирович, ежась от холода в своей ковбойке. И немудрено было замерзнуть: мы уже вступили в Стигийские болота круга пятого, плыли на челне, приближаясь к самой главной части Ада — трем нижним кругам.

В вонючих болотах жили гневные. Тут вдруг за край челна ухватилась грязная рука, и я увидел молящие глаза… их было так много, что не перечесть.

Пушкин был тут как тут: «Видал я много рож, а этакой не выдумать нарочно: улыбка злобная, глаза — стеклярус точно; взглянуть — не человек, а с чертом не похож…»

— Ну зачем вы декламируете Лермонтова, Шурик? Опять не себя! — мягко осадил поэта Учитель. — Вообще я буду жаловаться на вас графу Бенкендорфу, вашему другу. Не любите вы людей, вот что! Всех критикуете, а сами… Ну разве прилично было писать «Гаврилиаду», а потом отречься и взвалить вину на своего приятеля Горчакова? Придумать же такое: плотник Иосиф — импотент, Мария — фригидка и зачала от архангела Гавриила, а не от Святого Духа. Позор! Тут бы и наш патриарх Кирилл вознегодовал бы! Да только за это вас следовало бы вместе с декабристами!

Он сжал кулаки от негодования.

— Заметьте, что среди гневных типов — большинство маленького роста, обычно низкорослые страдают наполеоновским комплексом, и не допускают даже мысли о своем уходе в тень. Вообще маленький рост — признак непомерного тщеславия. Хотя бывают и исключения вроде нашего Бориса.

Я непроизвольно вытянулся, стараясь казаться выше, Учитель мягко улыбнулся.

— К вам это не относится, Мисаил, у вас все амбиции ушли не в голову, а в другое место. Ха-ха, иначе бы я на вас не полагался.

Тут я увидел прораба перестройки Гавриила Попова, его топили бесы, знаменитая седая шевелюра то всплывала мочалкой, то исчезала в трясине, лицо потеряло обычную философскую невозмутимость, на нем читалось страдание.

— А не болтай зря! — строго заметил ЮВ. — То выступит с предложением сделать Ельцина Героем Советского Союза, то призывает оставить его на третий срок или провозгласить царем, основав династию. В любом случае он даст сто очков вперед попу Гапону, — заметил Юрий Владимирович. — О, да тут почти вся наша Дума, весь Конституционный суд! Кстати, идея коронования нашего президента вполне реальна. В конце концов, даже Романовы вылезли из грязи: папаша будущего царя сидел в польской тюрьме и поддерживал их короля, а будущий царь мыкался в монастыре….

Кто только не кувыркался в Стигийских болотах! Мелькали лисьи лапы минского профессора Шушкевича, пытавшегося утопить несгибаемого президента Лукашенко, который в свою очередь бил его по голове бороной. Мелькала рыжая грива Трампа, убегающего от скелета Импичмента с косой, тонула фрау Меркель, но не сдавалась. Где же главные вершители наших судеб? Этот вопрос не переставал меня мучить. Среди мучеников я увидел массу известных исторических лиц: симпатичный Фома Аквинский, каявшийся из-за того, что однажды украл несколько яблок в соседском саду; генерал Франко, одолевший славных республиканцев; некоторые советские маршалы, изменявшие женам. Поэт Александр Блок бежал и рвал на ходу свою блестящую поэму «Двенадцать», сибиряк Александр Казанник каялся, что в свое время уступил место в Верховном совете Борису Николаевичу. Как я ни всматривался в бегущих грешников, не увидел я ни Гитлера, ни Отто Скорцени, ни Сталина, ни Хрущева, ни Брежнева, ни Горбачева с Ельциным..